Поиск документов

Одно из первых постановлений ЕСПЧ относительно второй чеченской кампании. По делу были поданы жалобы на то, что большое число гражданских лиц были убиты или ранены в ходе бомбардировки села Катыр-Юрт, объявленного "безопасной зоной". Тем не менее в начале февраля 2000 года в течение нескольких дней федеральные силы бомбили село с применением артиллерии и штурмовиков с целью ликвидации скрывавшихся повстанцев.

29 октября 1999 года Медка Исаев, Зина Юсупова, Либкан Базаева и их семьи ехали в сопровождении на границу с Ингушетией. Подъезжая к селу Шаами-Юрт, конвой был сбит наземной ракетой, которую запустили российские силовые структуры. В результате атаки Исаева и Юсупова были ранены, двое детей Исаевой Илона Исаева и Магомед Исаев были убиты. Машина и вещи Базаевой позже были повреждены и разрушены. Официальное расследование началось после значительной задержки, а позже вообще было закрыто, так как не усматривалось никаких криминальных действий. 24 февраля 2005 года ЕСПЧ признал Россию виновной в том, что ей не удалось защитить права на жизнь Юсуповой, Базаевой, Исаевой и ее детей.  

Одно из первых постановлений ЕСПЧ относительно второй чеченской кампании. Суд считает, что власти не провели результативного расследования уголовного дела и обстоятельств, сопутствующих смерти Хамида Хашиева, Лидии Хашиевой, Ризвана Таймесханова, Анзора Таймесханова и Адлана Акаева, что сделало обращение за помощью к средствам правовой защиты в порядке гражданского судопроизводства также неэффективным при данных обстоятельствах. Суд считает, что в этом отношении имеет место нарушение статьи 2.

Суд считает, что власти не смогли обосновать продление срока содержания заявителя под стражей в рассматриваемый период. В данных обстоятельствах нет необходимости рассматривать, было ли судебное разбирательство проведено должным образом. Соответственно, был нарушен пункт 3 статьи 5 Конвенции - не было соблюдено право заявителя на проведение судебного разбирательства в течение разумного срока или на освобождение до суда.

Учитывая, что Суд сделал выводы о наличии ответственности Молдовы за действия по нарушению ее позитивных обязательств после мая 2001 года, Молдова ответственна за нарушение статьи 3 в отношении указанных заявителей с мая 2001 года. В отношении заявителей Лешко и Петрова-попа  имело место нарушение статьи 3 со стороны Российской Федерации с момента ратификации Конвенции 5 мая 1998 года и и со стороны Молдовы с мая 2001 года.

Заявители утверждают, что г-н Ангелов и г-н Петков были лишены жизни в нарушение статьи 2 § 2 Конвенции. Предположительно причинение смерти было обусловлено несовершенством законодательства и практики, допускающих применение без абсолютной необходимости силы, способной причинить смерть.  Суд уделяет особое внимание тому, что настоящее дело является далеко не первым делом против Болгарии, в котором было установлено, что должностные лица правоохранительных органов применили в отношении цыган (ромэ) насилие, приведшее к смерти последних. Суд находит, что нарушение статьи 14 в сочетании со статьей 2 Конвенции имело место.

Суд не считает, что госпитализация заявителя была произвольной, поскольку решение национальных органов основано на медицинских документах о наличии у заявителя заболевания. Заявитель указывала, что в течение 39 дней с момента ее госпитализации она не имела доступа к суду. Этот период нарушал не только требования закона О психиатрической помощи, но был также слишком длинным в абсолютном смысле. С точки зрения заявителя, национальный суд бездействовал в течение всего этого периода. У Суда нет оснований отвергать данные доводы. Суд постановил, что имело место нарушение статьи 5.1. Конвенции и статьи 5.4. Конвенци. 

Суд постановляет по данному делу, что имело место нарушение статьи 14 Конвенции. Суд констатирует, что заявитель проживал во Франции на законных основаниях и получал минимальное пособие по безработице (R.M.I.), которое выплачивалось независимо от национальной принадлежности лица. Суд напоминает, что национальные власти отказали заявителю в выплате оспариваемого пособия исключительно на основании признака его национальной принадлежности, который использовался в качестве критерия предоставления выплат по статье L. 821-1 Кодекса о социальной защите, действовавшего в то время. 

Заявитель содержался  в СИЗО ИЗ-47\1 города Магадана. Затем он был направлен отбывать приговор городского суда в деревне Талая. И позднееон был направлен обратно в следственный изолятор Магадана, где находился до освобождения 26 июня 2000 г. Суд признал, что период, проведенный заявителем под стражей в период, после передачи дела в суд, превышал «разумный срок». Таким образом, имело место нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции.

6 мая 1994 года государственные силы безопасности сожгли и эвакуировали деревню  Девебой, Турция. Затем 24 мая 1994 года те же самые солдаты вернулись в Девебой, задержали братьев заявителя  (Селима и Хасана Орханов) и его сына (Чезаира Орхана), после чего все трое родственников  (Орханы). Заявителя исчезли. Суд постановил шестью голосами против одного, что в данном деле имело место нарушение Статьи 2 Конвенции в отношении Селима, Хасана и Чезаира Орханов. 

Заявительница утверждала, что ее сын подвергся жестокому обращению и умер в результате повреждений, причиненных ему сотрудниками полиции, что ему не была оказана своевременная медицинская помощь во время задержания и что государственные власти не предприняли тщательного и эффективного расследования.

Возможно, что заявителю в настоящее время выплачена компенсация в соответствии с решениями национальных судов. Тем не менее, выплаты, которые имели место уже после того, как о настоящей жалобе было сообщено Правительству, не представляют собой какого-либо признания заявленного нарушения. Они также не представляли собой суммы возмещения за нарушение права заявителя. 32. При таких обстоятельствах Суд считает, что заявитель до сих пор может считаться жертвой нарушения статей 6.1 Конвенции и статьи 1 Протокола 1.

Европейский Суд отметил, что недостатки в отношении прозрач­ности и эффективности, отмечавшиеся выше, вступают в противоречие с целью, обозначенной национальными судами и состоящей в том, чтобы развеять подозрения и опровергнуть слухи. Выдерживаемые должным об­разом процедуры по обеспечению подотчетности представителей государ­ства крайне необходимы для сохранения доверия общественности и ней­трализации той законной озабоченности, которая может возникнуть в результате применения силы со смертельным исходом. Европейский Суд пришел к выводу, что имело место несоответ­ствие процедурным обязательствам, вытекающим из Статьи 2 Конвенции, и что в этом отношении данное положение было нарушено.

Европейский Суд счи­тал, что власти государства-ответчика не представили объяснения смерти Махмута Танли в период его нахождения под стражей в полиции Улуйола, в связи с чем ответственность за смерть Махмута Танли лежит на властях Турции. Следовательно, нарушение Статьи 2 Конвенции имело место... Власти не провели долж­ного разбирательства обстоятельств смерти Махмута Танли. Европейский Суд постановил, что нарушение Статьи 2 Конвенции имело место и при проведении разбирательства.

Суд указывает на то, что должен присутствовать немаловаж­ный элемент контроля общественности за расследованием или его резуль­татами, чтобы обеспечить подотчетность в практическом плане, равно как и в теоретическом. Степень необходимого общественного контроля может различаться от случая к случаю. Но во всех случаях ближайший родствен­ник жертвы должен быть причастен к данной процедуре в той степени, в какой необходимо для соблюдения его законных интересов.

Суд единогласно подтвердил, что Государство-Ответчик нарушило Статью 3 в том, что не провело расследование жалоб заявителя о пытках. Другими словами, Суд нашел Государство виновным в неисполнении своего обязательства проверки доказательств путем установления фактических обстоятельств. Однако, установив, что отсутствие доказательств является виной заявителя, Суд наложил его последствия на заявителя. Она была наказана за то, что не предоставила в Суд доказательства, которые Конвенция обязывает предоставить Государство.

Заявитель жаловался на пытки, которым подвергся во время содержания в  тюрьме Пианоза. До этого в тюрьме Пианоза находилось около 100 заключенных, у которых был менее жесткий режим, включавший даже право на работу на острове за пределами тюрьмы. Особо опасные преступники содержались все вместе в крыле «Агриппа».  Большое количество надзирателей было переведено в тюрьму Пианоза из других пенитенциарных заведений. Заявитель находился в Пианозе беспрерывно до 29 января 1993 года. После этого его часто переводили в другие места для обеспечения его присутствия на различных стадиях расследования и рассмотрения возбужденного против него дела.

Суд повторяет, что национальные судебные власти в первую очередь должны обеспечить такое положение дел, при котором задержание обвиняемого до суда не превышает разумного срока. С этой целью они должны исследовать все обстоятельства за и против наличия подлинного требования общественного интереса, оправдывающего, с учетом презумпции невиновности, отступление от принципа уважения индивидуальной свободы и изложить их в своем решении по прошениям об освобождении. По существу, именно на основании причин, изложенных в этих решениях, и подлинных фактов, упомянутых задержанным в своих прошениях об освобождении и жалобах Суд должен решать, было или не было допущено нарушение статьи 5 п. 3.

Во всех случаях, когда национальные власти используют дискреционные полномочия, которые могут составить вмешательство в осуществление закрепленных в Конвенции прав, таких как в настоящем деле, предоставляемые индивиду процессуальные гарантии получают особое значение при определении того, не преступило ли государство-ответчик – осуществляя соответствующее правовое регулирование – рамки допустимой свободы усмотрения. В решениях Суда установлено, что, хотя статья 8 и не содержит выраженных требований к процедуре, процесс принятия решений, приводящих к вмешательству, должен в значительной степени обеспечивать защиту интересов индивида, охраняемых статьей 8.

Суд подчеркивает, что в отношении лица, лишенного свободы, любое применение физической силы, которое не было крайне необходимо из-за его собственного поведения, унижает его человеческое достоинство и является в принципе нарушением статьи 3 Конвенции. Суд вновь напоминает, что сложность проведения расследований и неоспоримые трудности борьбы с преступностью не должны вести к ограничениям защиты физической неприкосновенности лица.