Дата документа: 11/04/2000
Номер заявки: 32357/96
Статьи нарушений Конвенции: 3
Страна ответчика: Турция
Ключевые слова: Пытки; Бесчеловечное наказание; Бесчеловечное обращение; Неотделимые права и свободы
Тип документа: Постановление
Источник: SRJI

ВТОРАЯ СЕКЦИЯ

СЕВТАП ВЕЗНЕДАРОГЛУ против ТУРЦИИ

(SEVTAP VEZNEDAROĞLU v. TURKEY)


(Жалоба no. 32357/96)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

11 апреля 2000


ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ

18/10/2000


Текст данного решения может быть подвернут редактированию до его опубликования в окончательным виде в официальных отчетах избранных решений Суда.


По делу Севтап Везнедароглу против Турции,

Европейский Суд по Правам Человека (Вторая Секция), на заседании палаты, в составе:

Mr  C.L. Rozakis, Президента,
  Mr M. Fischbach,
  Mr G. Bonello,
  Mr P. Lorenzen,
  Mr A.B. Baka,
  Mr E. Levıts,
  Mr F. Gölcüklü, Судей,
и  Mr E. Frıbergh, Регистратора Отдела,

После закрытого обсуждения 30 марта 2000,

Вынесла следующее решение:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на жалобе (no. 32357/96) против Турции, поданной в Европейскую Комиссию по Правам Человека  (“Комиссию”) по статье 25 Европейской Конвенции о Правах Человека гражданкой Турции г-жой Севтап Везнедароглу (“заявитель”), 6 апреля 1996.

2. Заявитель была представлена г-ном Sezgin Tanrıkulu, юристом, практикующем в Диярбакире (Турция). Правительство Турции было представлено своим агентом, г-ном Alev Kılıç, Чрезвычайным и Уполномоченным Послом и Постоянным Представителем Турции в Совете Европы.

3. Заявитель утверждает, в нарушение статьи 3 Конвенции, что подвергалась пыткам во время нахождения под стражей в полиции.

4. Жалоба была передана в Суд 1 ноября 1998 года, когда Протокол 11 Конвенции вступил в силу (Статья 5  § 2 Протокола No. 11).

5. Жалоба была передана во Вторую Секцию Суда (Правило 52 § 1 Правил Суда), в которой Палата, рассматривающая дело (Статья 27 § 1 Конвенции) была сформирована в соответствии со Статьей 26  § 1 Правил Суда.  Г-н Rıza Türmen, судья, выбранный в Турции, не участвовал в рассмотрении данного дела (Правило 28). Соответственно, Правительство назначило г-на Feyyaz Gölcüklü принять участие в рассмотрении данного дела (Статья 27 § 2 Конвенции и Правило 29 § 1).

6. Решением от  31 августа 1999, Палата признала данную жалобу приемлемой.

7. Заявитель и Правительство подали комментарии по существу дела (Правило 59 § 1). Палата пришла к выводу, после консультаций со сторонами, что проведение слушания по делу не представляется необходимым (Правило 59 § 2 in fine), стороны предоставили ответы на комментарии друг друга.

ФАКТЫ

I.  ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

8. Факты по данному делу, представленные заявителем, суммированы ниже. Правительство оспаривает утверждения заявителя.

9. В рассматриваемый период времени заявитель была студентом-исследователем публичного права в Университете Диярбакира и была замужем за юристом, являвшимся президентом Диярбакирской Ассоциации Прав Человека в 1990 году. По утверждениям заявителя, из-за работы мужа, полиция постоянно вела за ней наблюдение.

10. 4 июля 1994 года, около 3 часов дня, заявитель была арестована 8 полицейскими у себя дома по подозрению в членстве в незаконной организации Партия Рабочих Курдистана (ПРК).

11. Заявителя доставили к судебному врачу для осмотра, после которого ей завязали глаза, и она была доставлена в неизвестное место, где ее поместили в камеру. По прошествии некоторого времени ей вновь завязали глаза и доставили в другую комнату для допроса.

12. Заявителя допрашивали приблизительно 15 полицейских, обвинявших ее в связях с ПРК и работе на данную организацию заграницей. Ее раздели, подвесили за руки, и наносили ей удары электрошоком в рот и гениталии. Через полчаса ее сняли, так как она потеряла сознание. Допрашивавшие ее, угрожая ей смертью и изнасилованием, сказали ей  том, чтобы она не работала с вопросами прав человека. На следующий день ее вновь пытали и угрожали ей смертью и изнасилованием. Пытка продолжалась четыре дня. В течение первых двух дней нахождения под стражей заявителю не давали никакой пищи. После этого ей дали только кусок хлеба и несколько оливок.

13. Во время нахождения под стражей от заявителя требовали подписать документы. Ей сказали, что если она не согласится, то ее будут пытать и изнасилуют. Заявитель подписала документы, в которых указывалось, что следы пыток на ее теле появились вследствие падения заявителя, когда она показывала место, используемое ПРК. Полицейские смазали ранения заявителя кремом.

14. 13 июля 1994 года полицейские доставили ее к судебному врачу, который составил справку, говорившую о том, что: « по итогам осмотра Севтап Везнедароглу, на верхней части ее левой руки были установлены синяки фиолетового цвета, размером 1х1 см. и на правом  бедре 3 х 1 см.”.

15. 15 июля 1994 года заявитель, в сопровождении полицейских, была доставлена в Диярбакирскую Государственную Больницу, где она была осмотрена судебным врачом. В своей справке от 15 июля 1994 года, доктор отметил наличие тех же синяков на руках и ноге заявителя, как и в справке от 13 июля 1994 года. В итоге справка указывала, что здоровье заявителя не было в опасности, и что она может работать.

16. 15 июля 1994 года заявитель была доставлена к прокурору Диярбакирского Государственного Суда Безопасности. В ее деле имелись медицинские справки от 4, 13 и 15 июля 1994 года.  У прокурора заявитель утверждала, что она подписала признательные показания под давлением, из-за примененных к ней во время нахождения под стражей пыток.  Прокурор сделал запись в деле о том, что заявитель не признала показаний, данных полиции.

17. В тот же самый день заявитель предстала перед и.о. судьи Диярбакирского Государственного Суда Безопасности. Заявитель повторила судье, что она не признает показания, взятые у нее полицией, «так как ее пытали и держали под давлением в течение многих дней... и что полицейские держали ее за руку и заставили подписать показания». Показания заявителя были отмечены в протоколе судебного заседания.  Судья указал на то, чтобы заявитель была освобождена из-под стражи. Со своей стороны прокурор указал, чтобы дело заявителя об участии в членстве в ПРК рассматривалось на заседании Диярбакирского Суда Государственной Безопасности.

18. 18 июля 1994 года в Больнице Медицинского Факультета Университета Дичле заявителю выдали справку о том, что она не способна работать на протяжении 20 дней. В соответствии со справкой, заявитель страдала от бронхопневмонии.

19. 30 октября 1995 года заявитель была оправдана Диярбакирским Судом Государтсвенной Безопасности в связи с  отсутствиием доказательств. Заявителя не было в тот день в суде. В своем решении суд отметил, в отношении утверждений заявителя во время рассмотрения дела 13 октября 1994 года, и, отраженных в протоколе заседания:

“Несмотря на то, что она призналась в совершении преступления, в котором обвинялась, при дальнейшем рассмотрении дела в суде, обвиняемая утверждала, что сделала это под давлением, и даже пытками,  и подписала показания,  даже не прочитав их».

II.  НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

20. Уголовный Кодекс Турции признает преступлением пытки или дурное обращение (ст. 243 и 245 соответственно, последняя из которых относится к обвинениям против гражданских служащих).

21. Жалобы могут подаваться, в соответствии со ст. 151 и 153 Уголовно-Процессуального Кодекса, прокурору или в местную администрацию. Прокурор и полиция обязаны расследовать преступления, о которых им сообщено, и решить вопрос о дальнейшем привлечении к уголовной отвественности, в соответстии со ст. 148 УПК Турции. Жалобщик может обжаловать решения прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела.

22. Если нарушителем является официальное лицо или государственный служащий, разрешение на привлечение их к ответственности должно быть получено от местного административного совета ( Исполнительного Комитета Собрания Провинции). Решение местного совета  может быть обжаловано в Государственный Совет; отказ в привлечении к уголовной ответственности является автоматическим основанием для такого обжалования.

ПРАВО

I.  ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

23. Заявитель утверждает, что ее пытали, в нарушение Статьи 3 Конвенции, которая предусматривает:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему  достоинство обращению или наказанию».

24. Заявитель утверждала, что находилась под стражей между 4 и 15 июля 1994 года, где на протяжении указанного времени подвергалась пыткам и дурному обращению. В ее заявлениях властям, наряду с медицинской справкой, предоставленной Медицинским Факультетом Университета Дичле, подтверждается правдивость ее утверждений.

25. Правительство опровергает утверждения заявителя. Оно указывает на то, что после коммуникации жалобы было проведено расследование подлинности медицинской справки, якобы предоставленной Медицинским Факультетом Университета Дичле о предоставлении ей 20 дней  больничного. Расследование установило, что цифра «20» была фальсифицирована. Правительство считает, что сложно представить почему такой длительный больничный был предоставлен на основании двух синяков. Примечательно то, что заявителю был предоставлен больничный на основании того, что у нее была  пневмония. Более того, расследование также установило, что в больнице не было никаких записей, отражающих то, что заявителю выдавалась такая справка. Правительство утверждало, что мецидинская справка, единственное конкретное доказательство, предоставленное заявителем, была сфальцифицирована и поэтому не должна приниматься во внимание.

26. По мнению Правительства, обвинения заявителя в том, что ее пытали, едва обоснованы. Она не смогла предоставить доказательств, того, что ей наносились удары электрошоком, и что ее подвешивали за руки. При отсутствии подтверждающих доказательств, прокурора нельзя обвинять в не проведении расследования жалоб заявителя.

27. Заявитель оспаривала утверждения Правительства о том, что медицинская справка сфальцифирована. Она сослалась на письмо, датированное 12 января 1998 года, в котором Президент Отдела Внутренней Медицины проинформировал Главу Медицинского Факультета Университета Дичле о том, что заявитель была осмотрена 18 июля 1994 года стоя, поэтому не сохранилось данных о ее медицинском осмотре. Копия данного письма была направлена в Государственный Суд Безопасности Диярбакира и в соответствующее Министерство по их запросу, уже после коммуникации жалобы Правительству Государства-Ответчика.

28. Суд хотел бы напомнить, что Статья 3 оберегает одну из основополагающих ценностей демократического общества. Даже при самых трудных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом, Конвенция категорически запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или  наказание. Конвенция и ее Протоколы не содержат норм, предусматривающих исключения или умаления из нее, предусмотренные, в общем, по Статье 15  (Akşoy v. Turkey решение от 18 декабря 1996, Reports 1996-VI, § 62,).

29. Далее Суд указывает на то, что, принимая во внимание строгие стандарты интерпретации Статьи 3 Конвенции, дурное обращение должно достигать минимального уровня жестокости для того, чтобы подпадать под действие данной нормы. Оценка минимального уровня относительна и зависит от всех фактических обстоятельств дела, включая продолжительность, физический и моральный эффект обращения, и, в некоторых случаях, пол и здоровье лица. В отношении лица, лишенного свободы, применение физической силы, не ставшее результатом его поведения, унижает человеческое достоинство и, в принципе, нарушает право, установленное Статьей 3 (см. the Tekin v. Turkey решение 9 июня 1998, Reports 1998-IV, pp. 1517–18, §§ 52 и 53).

30. Суд отмечает, что Правительство не отрицает того, что заявитель получила синяки во время нахождения под стражей. Однако, они указывают на незначительную природу данных повреждений и на то, что они не соответствуют жестокости обращения, о котором она утверждает.  Суд, со своей стороны, находит невозможным установить на основании имеющихся перед ним доказательств, были ли ранения заявителя вызваны действиями полиции или  то,  пытали ли ее до такой степени, о которой она утверждает. Суд не убежден в том, что заслушивание свидетелей прояснит обстоятельства данного дела или позволит прийти к выводу вне разумного сомнения  (см. the Aydın v. Turkey решение от 25 сентября 1997, Reports 1997-VI, p. 1189, § 73), о том, что утверждения заявителя обоснованы.

31. Однако, в то же самое время, Суд отмечает трудность при определении того, имело ли место приемлемое обьяснение синякам на ее теле, или обоснованы ли ее утверждения о сущности имевшего места с нею обращения, в связи с тем, что власти не провели расследования ее жалоб.

32.  В этой связи Суд приходит к выводу о том, что если лицо делает обоснованные заявления о том, что пострадало от нарушений Статьи 3 во время нахождения в руках полиции или других агентов Государства, данная норма, читаемая в сочетании со Статьей 1 Конвенции об общих обязательствах Государств « по обеспечению каждому в пределах юрисдикции прав и свобод, предусмотренных Конвенцией», требует проведения эффективного официального расследования. Так же как и при проведении расследования по Статье 2, такое расследование должно быть способно привести к установлению и наказанию виновных (see the Assenov v. Bulgaria judgment of 28 September 1998, Reports 1998-VII, p. 3290 § 102). В противном случае, общий запрет на пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, был бы, несмотря на его фундаментальную важность (см. п. 119 выше), неэффективным на практике и дал бы возможность в некоторых случаях агентам государства злоупотреблять правами тех, кто находится под их контролем, потенциально безнаказанно (ibid.)

33. Суд отмечает, что 15 июля 1994 года заявитель обратилась к прокурору и и.о. судьи Диярбакирского Государственного Суда Безопасности с жалобами о том, что ее пытали (см. п.п. 16 и 17 выше). Материалы, представленные прокурору, содержали результаты медицинского осмотра заявителя, проведенного 4, 13 и 15 июля 1994 года. Медицинские записи от 13 и 15 июля отражали свежие синяки на руке и ноге заявителя. И.о. судьи отметил в протоколе заседания жалобы заявителя о том, что ее пытали во время содержания под стражей.

34. По мнению Суда, факт того, что заявитель настаивала на своих жалобах о том, что ее пытали, наряду с имевшимися в материалах медицинскими свидетельствами, должны были быть достаточными для того, чтобы продемонстрировать прокурору необходимость проведения расследования ее жалоб по существу, тем более, что она находилась под стражей с 4 по 15 июля 1994 года. Однако, не было предпринято никаких шагов для того, чтобы получить от заявителя дальнейших деталей или, чтобы допросить полицейских в месте ее содержания под стражей о выдвигаемых ею обвинениях. И.о. судьи также оставил ее жалобы без дальнейшего рассмотрения  (см. п. 16 выше).

35. Суд считает, что при указанных обстоятельствах заявитель выдвинула обоснованные заявления о том, что ее пытали. Необходимо принять во внимание то, что заявитель настаивала на своих утверждениях вплоть до момента рассмотрения дела в суде (см. п. 19 выше).  Безразличие со стороны властей в ответ на ее жалобы не соответствовало процедурным обязательствам, налагаемым на них Статьей 3 Конвенции. Следовательно, Суд находит, что имеет место нарушение данной Статьи в связи с не проведением властями Государства-Ответчика расследования  жалоб заявителя о пытках.

II.  ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

36. Статья 41 предусматривает:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A.  Ущерб

37. Заявитель потребовала  100 000 долларов США в качестве компенсации морального ущерба, принимая во внимание страдания, перенесенные ею во время длительного нахождения под стражей, приведших к психологическим проблемам и повредившим ее академической карьере и должности в связи с выдвинутыми против нее обвинениями.

38. Правительство не предоставило своей позиции относительно  данного требования.

39. Суд отмечает, что им было установлено нарушение Государством-Ответчиком Статьи 3 в связи с не проведением расследования утверждений заявителя. Однако, Суд не пришел к выводу по существу ее жалобы. Суд считает, что установление нарушения процедурного аспекта Статьи 3 не может при данных обстоятельствах являться достаточным для удовлетворения морального ущерба, причиненного заявителю. По мнению Суда, заявитель, должно быть, пострадала в некоторой степени от фрустрации и переживаний из-за отсутствия внимания властей по отношению к ее жалобе. Принимая во внимание принцип справедливости, Суд присуждает заявителю сумму в 2000 долларов США.

B.  Расходы

40. Заявитель потребовала 221 млн. турецких лир в качестве компенсации ее расходов, понесенных в связи с подачей жалобы в институты Конвенции. Она указала, что данная сумма состоит из почтовых расходов, расходов на факсы и перевод документов. Что касается оплаты юридических услуг, она указала, что ее адвокат проработал по ее делу 70 часов. Базируясь на минимальной расценке услуг адвокатов в Стамбуле, она оценила его услуги в 7000 долларов США.

41. Правительство не предоставило никаких доводов в отношении данного требования.

42. Суд отмечает, что заявитель не предоставила никаких доказательств заявленных ею расходов, для того, чтобы определить, имели ли они место на самом деле и были ли необходимыми. Что касается оплаты услуг адвоката, то Суд считает их завышенными.  Принимая решение с учетом принципа справедливости, он присуждает заявителю 1000 долларов, с учетом НДС, который может подлежать уплате с данной суммы.

C.  Проценты

43. Суд считает уместным, что процентная ставка в 6% годовых должна применяться в отношении сумм компенсации в связи с выплатой в долларах США.

на основании изложенного, суд единогласно

1.  Принимает решение о том, что имеет место нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с не проведением властями Государства-Ответчика расследования жалоб о пытках;

2.  Принимает решение о том, что

(a) Государство-Ответчик должно выплатить, в течение трех месяцев после того, как данное решение станет окончательным в соответствии со Статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, переведенные в турецкие лиры по курсу на день выплаты:

(i) 2,000 (две тысячи) долларов США за моральный ущерб;

(ii) 1,000 (одна тысяча) долларов США за услуги адвоката вместе с НДС, подлежащим уплате с данной суммы;

(b) простая процентная ставка годовых в 6 % подлежит уплате по прошествии трех месяцев до выплаты компенсации;

3.  Отклоняет единогласно оставшуюся часть требований о справедливой компенсации.

Выполнено на английском языке и извещено в письменном виде 11 апреля 2000, в соответствии с Правилом  77 §§ 2 и 3 Правил Суда.

Erik Fribergh                                                       Christos Rozakıs

Регистратор                                                                    Президент

В соответствии со Статьей 45 § 2 Конвенции и Правила 74 § 2 Правил Суда, особое мнение судьи Бонелло прилагается к данному решению. C.R., E. F.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ БОНЕЛЛО (BONELLO)

1. Суд единогласно установил нарушение Статьи 3 в отношении не проведения турецкими властями расследования жалоб заявителя о пытках. Однако при этом Судом было указано, что «невозможно установить на основании предоставленных доказательств, были ли или нет ранения заявителя причинены полицией или подвергалась ли она пыткам в такой степени, о которой она утверждает». [1] Иначе говоря, Суд отверг утверждения заявителя и не был удовлетворен теми «доказательствами» того, что она страдала от пыток и бесчеловечного обращения. Я не согласен с позицией Суда.

2. До допроса заявителя полицейскими в неизвестном участке, она была осмотрена судебным врачом, при этом не было выдвинуто никаких утверждений о том, что на ее теле были следы травмы.[2]

3. Заявитель утверждает, что во время допроса ее раздели, подвесили за руки, наносили ей удары электрошоком в рот и гениталии, угрожали ей смертью и изнасилованием, что повторялось на протяжении последующих трех дней. В течение первых двух дней ей не давали никакой еды.[3]

4. Далее заявитель утверждает, что под давлением угроз убийства и изнасилования, она подписала «признание», в котором признавала свое участие в незаконной организации, ПРК. Документ, подписанный заявителем также говорил о том, что синяки на ее теле были следствием падения.[4]

5. Два врача по отдельности осмотрели заявителя по прошествии более чем недели после завершения допросов, однако, когда она все еще находилась под стражей; они обнаружили синяки фиолетового цвета в верхней части рук и на правом бедре.[5]

6. Заявитель обращалась с жалобами к прокурору и в государственный суд безопасности, еще до своего освобождения из-под стражи, о том, что ее пытали в полиции, и что «признание» было получено в результате пыток.[6]

7. Заявитель привлекалась к ответственности по обвинению в членстве в ПРК.  Несмотря на подписанное ею признание, Суд Безопасности оправдал ее в связи с отсутствием доказательств, отметив утверждения заявителя о том, что признание было получено в результате пыток и угроз.[7]

8. Я полагаю, что при рассмотрении дела большинство, придя к выводу о том, что не было доказано то, что заявитель была подвергнута пыткам и то, что повреждения были причинены полицией, не приняло во внимание ряд основных и наиболее важных элементов правил рассмотрения доказательств, которые должны вдохновлять любой суд. 

9. Во-первых, Судом неоднократно указывалось, что: «когда лицо, которое находилось под стражей в полиции, находится в добром здравии, и которое, однако, было обнаружено раненым во время освобождения, для Государства необходимо предоставить приемлемые объяснения тому, чем были вызваны данные повреждения, при отсутствии которых возникает явный вопрос о нарушении Статьи 3 Конвенции».[8] Этим явно указывается на то, что при наличии повреждений, которых не было во время проведения ареста, это обязанность не заявителя доказывать утверждения о пытках или дурном обращении. Бремя доказывания лежит на Государстве, которое обязано предоставить «приемлемое объяснение» данных повреждений. По данному делу Государством не было сделано ничего для такого объяснения. Перекладывание бремени доказывания является первой очевидной нормой, проигнорированной в решении Суда.

10. Во-вторых, важнейшее требование о стандарте доказывания не было принято во внимание аналогичным образом. По данному делу Суд четко не указал, что на заявителе лежала обязанность по доказыванию выдвинутых утверждений о пытках «вне разумных сомнений». Однако, это – стандарт доказывания, который был принят Судом по заявлениям о пытках и бесчеловечном обращении; явно то, что в виду данной обязанности доказывания, Суд ожидал того, чтобы заявитель доказала свои утверждения «вне разумных сомнений».[9]

11. Независимо от того, что большинство не применило данное правило о том, что Государству было необходимо нести бремя доказывания (п.9), я нахожу данный стандарт доказывания, «вне разумного сомнения»,  требуемый Судом в делах о пытках, недостаточно обоснованным с правовой точки зрения и недостижимым на практике.

12. Доказывание «вне разумного сомнения» отражает максимальный стандарт относящийся и желательный при определении уголовной ответственности.  Никто не должен лишаться свободы или подвергаться другому наказанию по решению суда, если вина такого лица не доказана «вне разумного сомнения». Я описываю жесткость данного стандарта без колебаний. Однако в других областях правового регулирования, стандарт доказывания должен быть пропорционален преследуемой цели: он должен иметь высочайшую степень определенности по уголовным делам и рабочую степень вероятности по другим.

13. При рассмотрении противоположных версий событий, Суд обязан установить 1) на кого закон налагает бремя доказывания, 2) указывают ли предусмотренные законом предположения в пользу одной из сторон и 3) «баланс возможностей», который при наличии противоречащих версий кажется более приемлемым и заслуживающим доверия. Доказательство «не разумного сомнения», по моему мнению, неверно применяется в «гражданском» процессе, в таких делах, которые рассматриваются данным Судом. В действительности, насколько я знаю, Суд является единственным судом  в Европе, который требует доказательств «вне разумного сомнения» по не-уголовным делам.

14. Ожидая от тех, кто утверждает, что стал жертвой пыток, доказывания их утверждений «вне разумных сомнений» накладывает на них бремя доказывания, которое невозможно соблюсти, так как оно представляет собой несправедливое требование. Независимые наблюдатели, насколько я знаю, обычно не приглашаются для наблюдений за происходящим, и протоколы не вручаются в конце каждой пытки; жертвы находятся в подавляющем морально и болезненном одиночестве, в то время как команда допрашивающих их, имеет практически все средства для того, чтобы отрицать то, что происходит, или свое участие в таком ужасном событии. Жалобы одинокой жертвы практически неизменно противопоставляются отрицанию, «подтвержденному» многими.  

15. То, что Суд ожидает от жертв пыток «конкретного» доказательства, кроме красноречивости полученных повреждений, поощряет собой «неравенство сторон», присущее большинству дел о пытках.

16. В-третьих, Суд, по моему мнению, не рассмотрел должным образом вопрос доверия. Я спрашиванию, может ли, Суд, рассмотрев так много дел о пытках, иметь основания доверять больше силам безопасности, имеющим неизбежные записи, на которые они ссылаются, нежели тем, что утверждает, что стал их жертвой. Не было выдвинуто обвинений против лично заявителя и ее добродетельности, кроме того, что при данных обстоятельствах, она была женой активиста в области прав человека. Тест, в отношении баланса доверия, при данных обстоятельствах, должен был быть следующим -кто предоставит в Суд более правдивую версию событий? Силы безопасности?

17. В четвертых, сложно представить, что  Суд ожидал «доказательств», от заявителя для обоснования ее утверждений о том, что она повергалась пыткам путем раздевания, подвешивания, угроз смерти и изнасилования, и не получения никакой еды. Данные  требования особо странны, принимая во внимание следы, отраженные судебной экспертизой. Таким образом, единственным тестом в отношении баланса доверия должен был быть следующий: какая из сторон более убедительна при описании имевших место событий?

18. Лично у меня практически нет сомнений при ответе на данный вопрос. Большинство, судя по всему, считает, по другому, и его вывод тверд- вы оцениваете правдивость с точки зрения того, что заявителю (чья честность и честь не являются предметом рассмотрения), нельзя доверять или верить, в то время как силам безопасности, которых неоднократно признавались Судом виновными в убийствах, пытках, и бесчеловечном обращении, можно.

19. И, наконец, Суд единогласно подтвердил, что Государство-Ответчик нарушило Статью 3 в том, что не провело расследование жалоб заявителя о пытках. Другими словами, Суд нашел Государство виновным в неисполнении своего обязательства проверки доказательств путем установления фактических обстоятельств. Однако, установив, что отсутствие доказательств является виной заявителя, Суд наложил его последствия на заявителя. Она была наказана за то, что не предоставила в Суд доказательства, которые Конвенция обязывает предоставить Государство. Я не могу считать это последовательностью при вынесении судебного решения.



[1] П. 30.

[2] П. 11.

[3] П. 12.

[4] П. 13.

[5] П. 14.

[6] П. 16 и 17.

[7] П. 19.

[8] Selmouni v. France, 28 July, 1999 § 87 (to be published); Ribitsch v. Austria, 4 December 1995, A 336, § 34; Tomasi v. France, 27 August 1992, A 241-A, §§ 108-111.

[9] Впервые установлен в Ireland v. U.K., 18 января 1978, A 25 § 162, после этого в Labita v. Italy, 6 April 2000, § 121 (to be published). О неадекватности стандарта доказывания «вне разумного сомнения» по делам о нарушениях Статьи 3 см. , vide Loukis. G. Loucaides, Essays on the Developing Law of Human Rights, Martinus Nijhoff, p. 158.


Возврат к списку