Менешева против России (перевод постановления)

МЕНЕШЕВА ПРОТИВ РОССИИ

Menesheva v. Russia 

ЖАЛОБА № 59261/00

Постановление

9 марта 2006

СТРАСБУРГ 

В деле Менешева против России, Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:

Г-н К.Л.Розакис, Председатель,

Г-жа С. Ботоличарова,

Г-н А. Ковлер,

Г-жа И. Стайнер,

Г-н К. Хаджиев,

Г-н. Д.Шпильман,

Г-н С. Е. Йебенс, судьи,

и Г-н С. Нильсен, Секретарь Секции,

Совещаясь в закрытом судебном заседании 14 февраля 2006 года, выносит следующее решение, которое принято последней указанной датой:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой (№ 59261/00) против Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ("Конвенция") г-жой Ольгой Евгеньевной Менешевой, российской гражданкой, 20 июня 2000.

2. Российское Правительство (“Правительство”) было представлено г-ном П. Лаптевым, Представителем Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека.

3. Заявитель жаловалась на жестокое обращение со стороны милиции, на отсутствие эффективного расследования по ее жалобе, на незаконный арест и заключение, а также на отсутствие эффективных внутригосударственных средств защиты касательно вышеуказанных жалоб.

4. Жалобы были переданы в Первую секцию Суда (Правило 52 § 1 Регламента Суда). В этой секции Палата для рассмотрения дела (Статья 27 § 1 Конвенции) была образована в соответствии с Правилом 26 § 1.

5. Решением от 15 января 2004 года Суд объявил жалобу частично приемлемой.

6. Заявители и Правительство предоставили свои меморандумы по существу дела (Правило 59 § 1). Проконсультировавшись со сторонами, Палата приняла решение, что не требуется проведение слушаний по существу дела (Rule 59 § 3 in fine), стороны ответили друг другу в письменной форме.

7. 1 ноября 2004 года Суд поменял состав Секций (Правило 25 § 1). Дело было передано во вновь образованную Первую Секцию (Правило 52 § 1).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

8. Заявитель родилась в 1979 и проживает в г. Батайск Ростовской Области.

9. 11 февраля 1999 милиция начала следствие по делу об убийстве, в котором главным подозреваемым являлся Л.. Полагалось, что Л. был другом заявителя.

10. В тот же день милиция решила обыскать квартиру заявителя в поисках Л.

11. 12 февраля 1999, около полуночи, сотрудники милиции прибыли в квартиру заявителя, по-видимому, с целью совершения обыска, но, так как они не предъявили ордер, она не впустила их.

12. На следующий день, 13 февраля 1999, около 16.30., три милиционера в штатском ждали заявителя у ее дверей. Один из них предъявил удостоверение личности майора милиции С. и потребовал впустить его в квартиру. Так как у них по-прежнему не было ордера на обыск, заявитель снова отказалась впускать их. Милиционеры настаивали и заявитель столкнулась с ними в ожесточенной дискуссии, в течение которой обе стороны выкрикивали оскорбления и угрозы. В конечном итоге, майор приказал арестовать заявителя. Его подчиненные, П. и Б., схватили заявителя, перевернули ее вверх ногами, и, продолжая запугивать, бросили ее в автомобиль, который не имел никаких признаков принадлежности к милиции. В борьбе, заявитель была вытолкнута в дверь, в связи с чем ушибла ногу и голову; она также ударилась головой об машину, когда ее заталкивали внутрь. По пути майор С. угрожал заявителю, утверждая, что он изобьет ее семью и ограбит ее квартиру во время обыска.

13. Заявитель была доставлена в Отдел внутренних дел Железнодорожного района г. Ростова-на-Дону. Ей не объяснили причину ареста. По словам Правительства, было необходимо заполнить протокол об оказанном ею активного неповиновения милиции. Однако в милицейском рапорте утверждается, что она была привезена для допроса.

14. В милицейском отделении, заявитель была доставлена к заместителю начальника уголовного розыска, который спрашивал о местонахождении ее “мужа”. Заявитель сказал ему, что она никогда не была замужем и тогда он начал душить ее руками, а несколько других милиционеров начали бить ее. Около двух часов они пинали и били ее по ногам, швыряли ее через комнату, били милицейским жезлом и ударяли головой о стены. Во время избиений они обвиняли ее во лжи, оскорбляли и угрожали насилием в отношении ее семьи.

15. Заявитель потребовала сообщить родственникам об ее аресте, позволить воспользоваться помощью адвоката и оказать ей медицинскую помощь, но получила отказ.

16. К концу допроса в отделение милиции прибыл заместитель прокурора Железнодорожного района Д. Он вошел в комнату, где заявитель была избита. Она ухватилась за эту возможность и пожаловалась ему на свой арест и избиение. Он выслушал ее и предложил подать ему письменную жалобу относительно ее незаконного ареста, но настаивал на том, чтобы она не жаловалась на жестокое обращение. Заявитель утверждает, что она написала жалобу и вручила ее лично в руки Д..

17. Приблизительно в 7 пополудни в тот же самый день заявителя отвезли домой в Батайск, потому что милиция хотела провести обыск в ее квартире. Соседке заявителя З., которая была приглашена в качестве свидетеля, милиционеры сообщили, что ищут Л.. Она подтвердила, что Л. здесь не живет. Милиция настаивала на обыске квартиры, однако ордера у них так и не было, поэтому заявитель снова отказалась их впускать. После недолгой борьбы, заявитель была снова схвачена, перевернута вверх ногами и отнесена в машину, по пути многократно ударяясь головой об стены и лестницу. Она была доставлены обратно в Железнодорожное отделение милиции, где снова была избита, запугана и обвинена в укрывательстве Л.. Затем она была помещена в камеру предварительного задержания.

18. Заявитель содержалась в камере до 14.30 14 февраля 1999. Хотя этот факт никогда не обсуждался, не было обнаружено никаких записей относительно ареста заявителя.

19. 14 февраля 1999 около 14.00. заявитель была подвергнута обыску, и у нее были изъяты ключи от квартиры. Позже в тот же день, Прокурор Железнодорожного района издал ордер на обыск квартиры заявителя, и обыск был проведен.

20. В тот же день, заявитель была доставлена к некоему должностному лицу, которое, не представившись, сказало ей “пять суток”. В последствии, заявитель узнала, что это был судья П. из Железнодорожного Районного Суда г. Ростова и, что «пять суток» означало пять суток ареста за административное нарушение - неповиновение милиции. В тот же день заявитель была доставлена в специальный центр для лиц, задержанных в административном порядке.

21. 18 февраля 1999, когда срок заключения заявителя истек, майор милиции С. доставил ее из места заключения в Железнодорожное отделения милиции и приказал ей вымыть пол в прихожей отделения. Когда она закончила, он отпустил ее.

22. 19 февраля 1999 заявительница прошла судебно-медицинскую экспертизу. В медицинском заключении указано, что она имела следы ударов на лице и ногах, ссадины на лице, шее и ногах, и отек мягких тканей головы травматического происхождения.

1. Судебное разбирательство касательно жестокого обращения и незаконного ареста

23. 11 марта 1999 Член Комиссии по правам человека при губернаторе Ростовской области от имени заявителя подал жалобу Начальнику Внутренних Дел Ростовской области и Прокурору Ростовской области. Они требовали проведения следствия по фактам жестокого обращений милиции с заявителем и ее незаконного ареста; они приложили подробное изложение фактов, составленное заявителем и медицинское заключение от 19 февраля 1999.

24. 15 марта 1999 заявитель подала иск о возмещении убытков в Городской Суд г. Батайска Ростовской области, указав на жестокое обращение со стороны милиции и оспорив свой арест и обыск квартиры.

25. 30 марта 1999 заместитель начальника Главного управления внутренних дел Ростовской области сообщил заявителю, что по ее жалобе проведено внутреннее расследование, и что ее заявления были признаны необоснованными. Заключение внутреннего расследования было направлено в прокуратуру. Однако ей было сообщено, что некоторые должностные лица, чьи личности не уточнялись, были обвинены в дисциплинарных нарушениях. Член Комиссии по правам человека получил схожий ответ.

26. 12 апреля 1999 заявитель получила письмо от Заместителя Прокурора Железнодорожного района Д., которого она встретила в милицейском отделении (см. п. 16). Он сообщил заявителю о том, что ее жалоба против милиции была направлена ему прокуратурой города Ростова, и что он принял решение не открывать уголовного дела против обвиняемых сотрудников милиции.

27. 7 мая 1999 Прокурор Железнодорожного района, по видимому после официального запроса, сообщил Городскому суду Батайска, что ему не удалось обнаружить никаких документов касательно ареста и заключения заявителя.

28. 9 июня 1999 Заместитель Прокурора из прокуратуры города Ростова поддержал это решение.

29. 22 декабря 1999 Городской суд г. Батайска Ростовской области рассмотрел иск заявителя и постановил, что обыск квартиры заявителя, ее арест и пятидневное заключение были законными. Суд решил, что милиция действовала законно, с разрешения прокурора, и, что это было необходимо для расследования дела об убийстве. Что касается заявлений о жестоком обращении, суд сослался на отказ прокурора открывать уголовное дело в отношении сотрудников милиции и на заключение внутреннего расследования милиции о том, что не было установлено никакого жестокого обращения. Он отклонил медицинское заключение, как не относящееся к делу и постановил, что заявления о жестоком обращении были необоснованны.

30. 23 февраля 2000 Ростовский Областной Суд рассмотрел апелляцию заявителя и поддержал ранее принятые решения. 

2. Обжалование административного ареста

31. 15 марта 1999 заявитель попыталась обжаловать свое пятидневное заключение в Ростовском Областном Суде. Она указала на то, что должностное лицо, арестовавшее ее, не представилось, не задавало вопросы, не объяснило ей, в чем она обвиняется, не объяснило цель ее появления перед ней и не выдало ей копию решения об аресте

32. 17 марта 1999 тот же судья, что назначил ей пять дней заключения сообщил заявителю, что законом не предусмотрено судебное обжалование административного ареста. Такие решения подлежат обжалованию только в органах прокуратуры.

33. 25 марта 1999 заявитель подала жалобу в Суд Железнодорожного района города Ростов и в Ростовский Областной Суд. Она оспаривала отказ рассмотреть ее жалобу в гражданском производстве.

34. 26 мая 1999 Председатель Ростовского Областного Суда ответил заявителю, что из материалов дела видно, что ее заключение было законным, так как оно было наложено на нее в результате совершения ею административного нарушения, в соответствии с нормами материального и процессуального законодательства.

35. 17 июля 1999 заявитель подала другую жалобу против решения об ее заключении в Ростовский Областной Суд.

36. 23 августа 1999 исполняющий обязанности председателя Ростовского Областного Суда ответил, что решения относительно "административного" задержания не обжалуются в соответствии с действующим законодательством..

37. В последствии заявитель пыталась оспорить вышеназванные решения, но ни один из ее исков не был принят на основании того, что суд испытывает недостаток юрисдикции по данному предмету. Последнее решение в этом отношении было принято 1 декабря 1999 Ростовским Областным Судом.

3. Дальнейшее разбирательство

38. 15 января 2003 Прокуратура Железнодорожного Района возбудила уголовное дело по жалобе заявителя на арест, административное задержание и жестокое обращение.

39. 28 февраля 2003 Прокурор Ростовской Области по его собственной инициативе подал представление на имя Председателя Ростовского Областного Суда, требуя отменить решение суда от 14 февраля 1999, по которому заявитель была обвинена в административном нарушении. Он заявил, что сопротивление заявителя сотрудникам милиции не являлось административным нарушением, так как милиция действовала незаконно и, что задержание являлось явно непропорционально тяжелым наказанием.

40. 5 марта 2003 Председатель Ростовского Областного Суда удовлетворил представление прокурора и отменил решение на основании того, что судья, который осудил заявителя, не рассмотрел обстоятельства дела и не установил ее вину в административном нарушении. Он пришел к выводу, что действия заявителя были неправильно квалифицированы как неповиновение работникам милиции, нарушающие общественный порядок, поскольку милиция проводила расследование, а не охраняла общественный порядок, во время конфликта с заявителем. Он также постановил, что милиция действовала в нарушение процессуального права.

41. 25 августа 2003 прокуратура Железнодорожного района закрыла уголовное дело по предполагаемому жестокому обращению, незаконному аресту и задержанию на основании того, что сотрудники милиции не совершили никаких незаконных действий.

42. 3 марта 2004 Генеральная Прокуратура отменила приказ о закрытии уголовного дела от 25 августа 2003 и возобновила следствие относительно жестокого обращения и незаконного ареста. Прокуратура Железнодорожного района дала ей 30 дней на то, чтобы завершить расследование под надзором Генерального прокурора. Это решение гласит следующее:

“[Заявитель] утверждала, что она возражала против незаконного входа милиции в ее квартиру и незаконного обыска в отсутствие ордера и поэтому была подвергнута незаконному аресту, заключению и избиению...

Медицинский осмотр выявил наличие многочисленных повреждений, вызванных избиением, ..., время и причина появления которых соответствуют утверждениям заявителя... Следствие не установило обстоятельств, в которых эти повреждения были нанесены.

Отчеты об административном нарушении и аресте заявителя 13 февраля 1999 ... содержат фальшивые заявления об участие свидетелей... Эти обстоятельств не были в полной мере расследованы, хотя и служат основанием для административного ареста заявителя. Решение от 29 апреля 2003, призывающее не открывать уголовного производства против [сотрудников милиции, писавших отчет] ... необоснованно.”

43. В своем письме от 19 апреля 2004 Правительство сообщило, что следствие до сих пор продолжается. Стороны не представили никаких новых сведений относительно следствия.

B. ПРИМЕНИМОЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО

1. Злостное неповиновение

Относящиеся к делу положения Кодекса об административных правонарушениях РСФСР, действовавшие до 1 июля 2002:

Статья 165

“Злостное неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции или народного дружинника, - влечет наложение штрафа в размере от десяти до пятнадцати минимальных размеров оплаты труда, . . . либо исправительные работы на срок от одного до двух месяцев . . ., а в случае, если по обстоятельствам дела применение этих мер будет признано недостаточным, - административный арест на срок до пятнадцати суток.”

2. Допрос свидетелей

Ныне действующий Уголовно-Процессуальный Кодекс гласит:

Статья 155

“Свидетель вызывается к следователю повесткой, которая вручается под расписку свидетелю, а в случае его временного отсутствия - кому-либо из взрослых членов семьи или жилищно-эксплуатационной организации, администрации по месту работы свидетеля, исполнительному комитету поселкового или сельского Совета народных депутатов. В повестке должно быть указано: кто вызывается в качестве свидетеля, куда и к кому, день и час явки, а также последствия неявки. Свидетель может быть вызван также телефонограммой или телеграммой.”

Статья 157

“Свидетель допрашивается в месте производства следствия. Следователь вправе, если признает это необходимым, произвести допрос в месте нахождения свидетеля.”

3. Административный арест и помещение под стражу

Конституция РФ, принятая референдумом 12 декабря 1993 гарантирует, в применимой к делу части, следующее:

Статья 22

“1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.”

Главой 19 Административного Кодекса (смотри выше) было предусмотрено, что милиция в целях пресечения административных правонарушений, установления личности, составления протокола об административном правонарушении при невозможности составления его на месте, обеспечения своевременного и правильного рассмотрения дел и исполнения постановлений по делам об административных правонарушениях, может произвести административное задержание лица. Статья 242 предусматривала, в частности, что административное задержание, не должно превышать 3 часа, за исключением некоторых нарушений, в том числе, если лицо не исполняло законные требования работников милиции, оно могло быть задержано до рассмотрения его дела судом или начальников ОВД. Статья 240 содержала требования к оформлению административного задержания.

Административный Кодекс не предусматривает обжалований административного ареста, наложенного судьей. Применимые по делу положения гласят:

Статья 266

“...Постановление районного (городского) народного суда или судьи о наложении административного взыскания является окончательным и обжалованию в порядке производства по делам об административных правонарушениях не подлежит...”

Статья 274

“Постановление народного судьи по делам об административных правонарушениях, предусмотренных статьями . . . 165 . . . настоящего Кодекса, может быть отменено или изменено по протесту прокурора самим народным судьей, а также независимо от наличия протеста прокурора председателем вышестоящего суда.”

ВОПРОСЫ ПРАВА

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

44. Заявитель жаловалась на то, что она была подвергнута жестокому обращению со стороны милиции во время ее ареста и нахождения в милицейском отделении в нарушение статьи 3 Конвенции. Она также жаловалась на то, что ее заявления о жестоком обращении не были должным образом расследованы, как того требует процессуальное обязательство в той же статье. Статья 3 Конвенции гласит следующее:

“Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.”

A. Предполагаемое жестокое обращение со стороны милиции

1. Аргументы, представленные сторонами

45. Заявитель указала на то, что 13 февраля 1999 она была арестована образом, противоречащим статье 3 Конвенции. Кроме того, она утверждала, что по прибытию в отделение, она была избита сотрудниками милиции, которые допрашивали ее и позже в тот же день, когда отказалась пустить их в свою квартиру. Она заявила, что получила многочисленные ушибы и царапины, а также чувствовала себя крайне запуганной из-за такого обращения. Она также заявила, что не получила никакой медицинской помощи в дальнейшем.

46. Заявитель предъявила медицинское заключение, полученное ею вскоре после освобождения, в котором упоминались повреждения вполне соответствующие ее изложению событий.

47. В своих меморандумах от 15 марта 2004 и в своем письме от 19 апреля 2004, Правительство утверждало, что ведется следствие по вопросу предполагаемого жестокого обращения с заявителем. Оно сообщило Суду, что Генеральная Прокуратура пересмотрела уголовное дело № 3467098 относительно злоупотребления милицией своей властью и 3 марта 2004 возобновила следствие. Правительство заявило, что не может представить никаких комментариев по существу этих жалоб до тех пор, пока оно не будет завершено.

48. С того времени Правительство больше не делало никаких заявлений о ходе следствия или об установленных фактах.

2. Оценка Суда

49. Суд напоминает, что “если лицо было доставлено в полицейский участок здоровым, и ко времени освобождения у него имеются травмы, то на государстве лежит обязанность предоставить правдоподобное объяснение об их происхождении, и если оно этого сделать не может, то вступает в действие Статья 3 Конвенции” (см. Томази против Франции, 27 августа 1992, Series A no. 241-A, пп. 40-41, §§ 108-11, и Сельмуни против Франции [GC], no. 25803/94, § 87, ECHR 1999-V).

50. В оценке свидетельств, Суд как правило применяет критерий доказанности “вне разумного сомнения” (см. Ирландия против Великобритании, 18 января 1978, Series A no. 25, пп. 64-65, § 161). Однако, такая доказанность может следовать из сосуществования достаточно веских, убедительных и согласующихся заключений или из подобной неопровержимой презумпции факта. Когда события в полной мере или частично находятся в пределах ведения властей, как в случае нахождении человека в заключении вне их контроля, сильная презумпция факта возникает относительно повреждений, полученных в течении подобного заключения. Действительно, бремя доказательства может быть расценено как лежащее на властях, обязанных представить удовлетворительные и убедительные объяснения (см. Рибич против Австрии, 4 декабря 1995, Series A no. 336, § 34, Салман против Турции [GC], no. 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

51. Суд отметил, что Правительство не оспорило изложение событий заявителя или медицинское заключение. Следствие, проведенное в 2003-2004 не представило никаких новых фактов или свидетельств кроме тех, что были представлены заявителем. Также Правительство не представило никаких альтернативных объяснений относительно того, как она получила эти повреждения. В частности это может быть принято, как доказательство того, что эти повреждения были причинены непосредственно после того, как заявитель была арестована.

52. Кроме того, власти признали, что утверждения заявителя вполне правдоподобны. В частности, Генеральная Прокуратура подтвердила, что она последовательно и в полной мере поддерживала свои утверждения о жестоком обращении и отметила, что повреждения, отмеченные в медицинском заключении, соответствуют изложению событий, представленному заявителем (см. § 42 выше).

53. Суд отметил, что милиция ожидала, что заявитель предоставит им информацию относительно убийства, предполагаемо совершенного Л, предположительно являющегося ее другом. Он обратил внимание на противоречивые официальные заявления относительно того, почему заявитель была доставлена в отделение и заключил, что она была доставлена туда для опроса касательно преступления в качестве свидетеля, а не в связи с незначительным административным нарушением, что использовалось как предлог. Этот опрос не сопровождался обычными процессуальными гарантиями согласно Российскому законодательству, такими как запись опроса, доступ к адвокату и т.д., следовательно, Суд не может исключать использование силы милиционерами с целью извлечения информации их заявителя.

54. Учитывая постоянные и детальные заявления, поданные заявителем и подтверждаемые медицинским заключением и ввиду отсутствия любых других объяснений относительно происхождения повреждений найденных на теле заявителя после ее освобождения из заключения, Суд соглашается с тем, что заявитель была подвергнута жестокому обращению со стороны милиции.

55. Что касается серьезности акта жестокого обращения, Суд напоминает, что, чтобы определить может ли данная форма жестокого обращения быть квалифицированна как пытка, следует обратиться к отличиям между этим понятием и бесчеловечным или унижающим достоинство обращением, упомянутыми в статье 3. Конвенция должна, посредством этих различий наложить особую стигму на предумышленное бесчеловечное обращение вызывающее очень серьезные и жестокие страдания. Суд и прежде встречался с делами, в которых было обнаружено, что имело место обращение, которое может быть описано только, как пытка (см. Аксой против Турции, 18 декабря 1996, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, п. 2279, § 64; Айдин против Турции, 25 сентября 1997, Reports 1997-VI, pp. 1891-92, §§ 83-84 и 86; Сельмуни, процитированное выше, § 105; Дикме против Турции, no. 20869/92, §§ 94-96, ECHR 2000-VIII, и, среди прочих, Батц и другие против Турции, no. 33097/96 and 57834/00, § 116, ECHR 2004-... )

56. Обжалуемые действия имели своей целью пробудить в заявителе чувства страха, боли и неполноценности, способных унизить заявителя и, возможно, сломить его физическое и моральное сопротив­ление. Так или иначе, Суд повторяет, что в отношении лишенного свободы лица применение физической силы, которое не было вызвано его собственны­ми действиями, унижает человеческое достоинство и, в принципе, явля­ется посягательством на право, закрепленное Статьей 3 Конвенции (see Selmouni, cited above, § 99).

57. Суд полагает, что в данном случае наличие физической боли и страданий подтверждено медицинским экспертом и показаниями заявителя относительно жестокого обращения с нею в заключении. Последовательность событий также указывает на то, что эта боль и страдания были причинены ей умышленно, в частности с целью извлечь из нее информацию касательно Л. (см. §§ 53-54 выше).

58. Чтобы оценить серьезность «боли и страданий» причиненных заявителю, Суд должен уделить внимание всем обстоятельствам дела, таким как длительность жестокого обращения, его физические и психологические последствия, а, в некоторых случаях, также и полу, возрасту и состоянию здоровья потерпевшего (см. Батц, упомянутое выше, § 120). Суд отмечает, что на то время заявителю было всего 19 лет и, являясь единственной девушкой против двоих полицейских, она была полностью беззащитной. Кроме того, жестокое обращение продолжалось несколько часов, в течение которых она была дважды избита и подвергнута другим формам сильного физического и морального воздействия.

59. В данных обстоятельствах Суд, учитывая сам факт жестокого обращения, а также его цели и серьезность, заключает, что подобное обращение можно приравнять к пытке по статье 3 Конвенции.

60. Суд заключает, что произошло нарушение статьи 3 Конвенции в этом отношении.

B. Предполагаемое непроведение эффективного следствия

1. Аргументы сторон

61. Заявитель утверждает, что, непосредственно после произошедших событий, она подала несколько жалоб на открытие уголовного дела против сотрудников милиции, вовлеченных в эти события; что она назвала их имена и звания, а также заверила, что сможет опознать их; что она приложила медицинское заключение о нанесенных ей повреждениях. Однако ни одна из ее жалоб не достигла цели, и не было проведено никакого следствия по этому вопросу до тех пор, пока ее жалоба в Суд не была передана государству ответчику. Что касается следствия, проведенного в 2003, заявитель не посчитала его достаточно незамедлительным или эффективным и, кроме того, она опасалась негативной реакции властей на тот факт, что она подала жалобу в Суд и боялась контактировать с ними. Следовательно, она не могла играть активную роль в этом процессе. Она заявила, что, несмотря на то, что она дала следователю показания, ей так и не было сообщено об исходе этого процесса.

62. Правительство не предоставило никаких комментариев по этому поводу (см. §§ 47-48 выше).

2. Оценка Суда

63. Прежде всего Суд полагает, что медицинское свидетельство, жалобы и показания заявителя представляют достаточно оснований для разумных подозрений в том, что ее повреждения были вызвано милицией.

64. В таких обстоятельствах, когда заявитель выдвигает спорную претензию на предмет того, что он незаконно и вразрез со Статьей 3 подвергался жестокому обращению со стороны полицейских или каких-либо других должностных лиц, это положение, читаемое вместе с положением об основных обязательствах Государства согласно Статье 1 Конвенции „обеспечивать всем гражданам в рамках их юрисдикции права и свободы, определенные в ... Конвенции”, налагает на государство обязательство предпринять серьезное официальное расследование. Это расследование должно быть в состоянии привести к выявлению и наказанию виновных (см. Ассенов и другие, 28 октября1998, Reports 1998-VIII, п. 3290, § 102 и Лабита против Италии [GC], no. 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV). Минимальные стандарты эффективности, определенные Судом при помощи прецедентного права, также включают в себя требования того, чтобы это следствие было независимым, беспристрастным и подверженным общественному вниманию, а также того, чтобы компетентные власти действовали с особым усердием и безотлагательно (см, к примеру, Исаева и другие против России, no. 57947/00, 57948/00 and 57949/00, §§ 208-213, 24 февраля 2005).

65. Суд указывает на то, что процессуально обязательство призывало проводить следствие по жалобе заявителя о жестоком обращении, как только она подняла этот вопрос перед компетентными властями, т.е. перед прокуратурой или вышестоящими органами милиции. Ее запросы на проведение следствия были поданы в течение одного месяца после инцидента и содержали подробное изложение событий, в прямой форме указывали на определенные лица и сопровождались медицинским заключением, подтверждающим ее историю. Однако никакого следствия не последовало. Расследование, которое было проведено УВД (см. § 25 выше), хотя и закончилось несколькими дисциплинарными обвинениями, не раскрыло имена тех, кто был обвинен или же основания для их наказания. По этим причинам оно не может быть названо эффективным следствием и Правительство, справедливо, также не посчитало его таковым.

66. Уголовное дело было открыто только через четыре года после произошедших событий, когда дело было представлено вниманию внутригосударственных властей в связи с подачей заявителем жалобы в Суд. Дело было расследовано в уголовном производстве, которое, несмотря на свое опоздание, не было обречено на неудачу, так как в материалах дела уже содержалось достаточно документарных свидетельств, представленных заявителем. Однако, это следствие не было удовлетворительным, так как оно не смогло установить обстоятельства дела и разрешить поставленные в связи с ним вопросы, такие как происхождение повреждений на теле заявителя (см. § 42 выше).

67. 3 марта 2004 Генеральная прокуратура издала приказ о возобновлении следствия, но никакого продолжения так и не последовало. Следовательно, Суду не остается ничего, кроме как заключить, что за последние три года власти так и не исправили упущения следствия, которое они явно осознавали.

68. Следовательно, произошло нарушение статьи 3 Конвенции относительно отсутствия эффективного следствия по заявлениям о жестоком обращении, поданным заявителем.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ ЖЕСТОКОГО ОБРАЩЕНИЯ

69. Заявитель также указала на то, что она была лишена эффективных средств защиты относительно ее конвенционной жалобы о жестоком обращении. Она заявила, что все ее попытки добиться открытия уголовного дела не имели успеха, как и попытки получить возмещение в гражданском порядке. Она ссылалась на статью  13, которая гласит:

“Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве.”

70. Правительство не предоставило никаких комментариев, кроме тех же, что и по статье 3 Конвенции.

71. Суд напоминает, что статья 13 Конвенции требует того, чтобы в случаях, когда имеются спорные нарушения одного или более прав, провозглашенных Конвенцией, должен существовать доступный потерпевшему механизм, устанавливающий ответственность государственных чиновников или органов за это нарушение. Договаривающиеся стороны имеют некоторую свободу действий относительно того, как они будут выполнять свои обязательство согласно этому условию Конвенции. Согласно общему правилу, в случае, если средство защиты само по себе не в полной мере удовлетворяет требования статьи 13, то этот может сделать совокупность средств защиты, предусмотренных внутригосударственным правом (см., среди других, Кудла против Польши [GC], no. 30210/96, § 157, ECHR 2000-XI; а также Конка против Бельгии, no. 51564/99, § 75, ECHR 2002-I).

72. Однако, границы обязанности государства по статье 13 варьируют в зависимости от характера жалобы заявителя и, в определенных случаях, Конвенция требует применения особых средств защиты. Таким образом, в делах о вызывающей подозрение смерти или жестоком обращении, учитывая важность прав провозглашенных статьями 2 и 3 Конвенции, Статья 3 требует, в дополнение к выплате компенсации, проведение полного и эффективного следствия, приводящего к определению и наказанию виновных (см. Анжелова против Болгарии, no. 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV; Ассенов и другие против Болгарии, упомянутое выше, § 114 et seq.; Айдин против Турции, no. 25660/94, § 208, 24 мая 2005).

73. На основании свидетельств, имеющихся в данном деле, Суд решает, что государственные власти являлись ответственными за травмы, нанесенные заявителю 13 февраля 1999. Жалобы заявителя внутригосударственным властям по этому поводу были основаны на тех же свидетельствах и следовательно являлись спорными согласно статье 13 (см. Бойл и Райс против Великобритании, 27 апреля 1988, Series A no. 131, п. 23, § 52). Таким образом, власти были обязаны провести эффективное следствие по ее жалобам против сотрудников милиции. По причинам, изложенным выше нельзя считать, что было проведено эффективное уголовное следствие. Следовательно, любые другие средства защиты доступные заявителю, включая и иск об убытках, имели ограниченные шансы на успех. В то время как гражданские суды имеют способность независимо оценивать факты, на практике вес, приложенный к предшествующему уголовному следствию настолько важен, что даже наиболее убедительное доказательство обратного, представленное истцом часто отвергается как "неуместное". Гражданское производство, начатое заявителем, наглядно иллюстрирует это. Суд просто поддержал мнение прокурора о том, что жалоба заявителя не заслуживает внимания, не рассмотрев факты дела (см. §§ 29-30 выше). Следовательно, иск об убытках в данных обстоятельствах был только теоретическим и иллюзорным средством защиты, не способным позволить заявителю добиться возмещения.

74. Таким образом, Суд заключает, что заявитель была лишена эффективных внутригосударственных средств защиты в отношении жестокого обращения со стороны милиции. Следовательно, произошло нарушение статьи 13 Конвенции.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 И СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ ОТНОСИТЕЛЬНО АДМИНИСТРАТИВНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

75. Заявитель жаловалась на то, что ее арест 13 февраля 1999, заключение на ночь в милицейском отделении и последующее пятидневное заключение были незаконными. Эти жалобы были объявлены приемлемыми по статьям 5 и 6 Конвенции.

Статья 5

“1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче.

...

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

Статья 6

“Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела ... судом...”

76. Правительство признало, что арест и заключение заявителя было незаконным. Однако, оно утверждало, что заявитель перестала быть жертвой вышеуказанных нарушений. Оно ссылалось на решение Президиума Ростовского Областного Суда от 5 марта 2003, которое установило, что арест заявителя произошел в нарушение внутригосударственного права, и отменило решение от 14 февраля 1999.

77. С точки зрения Правительства, это решение дало заявителю возможность потребовать в отдельном гражданском производстве компенсации за моральный ущерб, вызванный незаконным лишением свободы, как предусмотрено Статьями 1070 и 1100 Уголовного Кодекса. Оно считает, что, так как заявитель не подала подобного иска, она не исчерпала все государственные средства защиты и следовательно, Суд должен отклонить жалобы касающиеся ее заключения.

78. Заявитель оспорила позицию Правительства и повторила свои жалобы.

79. В своих возражениях Правительство обратилось к Суду с просьбой заключить, что решение от 5 марта 2003 присвоило заявителю статус потерпевшего и что она должна обратиться за компенсацией. Однако, Суд отметил, что точно такие же возражения уже были представлены Правительством ответчиком и были отклонены Судом в его решении о приемлемости жалобы. Соответственно, Суд отклоняет возражения Правительства.

A. Законность заключения

80. Прежде всего, Суд хотел бы отметить, что арест заявителя, ее задержание в милицейском отделении на ночь и последующее пятидневное административное заключение не оспаривалось сторонами как лишение свободы по статье 5 § 1 Конвенции.

81. Первый вопрос, который требует рассмотрения это существование допустимых оснований для лишения свободы, перечисленных в параграфе 1 статьи 5. Суд отмечает, что заключение заявителя попадает под два различных периода, т. е. до и после ее встречи с судьей 14 февраля 1999. В тот день заявитель была приговорена к пяти дням заключения в связи с предполагаемо совершенным ею административным нарушением; соответственно с этой стороны ее заключение имеет ясно определенные основания. Что же касается предшествующего ночного заключения, оно остается необъяснимым. Суд рассмотрит этот период отдельно.

1. Арест и заключение на ночь

82. Суд отмечает, что на одной из стадий заключения заявитель была официально обвинена в административном нарушении и теоретически должна была содержаться в заключении по статье 242 Административного Кодекса до тех пор, пока ее административное дело не будет заслушано судьей. Однако выяснилось, что истинной причиной того, почему она была доставлена в полицейское отделение, являлось то, что ее хотели заставить дать информацию по делу Л. и отдать ключи от квартиры. Обвинение ее в административном нарушении явно было просто предлогом для того, чтобы достичь своей цели.

83. В подобных обстоятельствах Суд может не принимать решение относительно того, было ли заключение заявителя оправдано согласно какому-либо подпункту статьи 5 § 1 Конвенции, так как в любом случае будут применены следующие соображения.

84. Во-первых, Суд хотел бы отметить, что никаких документов, касающихся ареста заявителя и ее заключения на ночь обнаружено не было (см. п. 27 выше). Следовательно, в течение 20 часов с ареста заявителя не было сделано никаких записей касательно того, кем была заявитель и какая была причина ее заключения. Даже если милиция намеревалась предъявить ей обвинений в административном нарушении, это все равно не освобождало ее от выполнения подобных формальностей, прежде чем заключать ее. Этот факт сам по себе может считаться серьезным упущением, так как традиционная точка зрения Суда заключается в том, что неподтвержденное лишение свободы индивидуума представляет собой полное отрицание гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции и серьезное нарушение её условий. Отсутствие записей относительно даты, времени и места заключения, а также имени заключенного, причин заключения и имени человека оформившего его рассматривается, как несовместимое с требованиями права и со статьей 5 Конвенции (Анжелова против Болгарии, упомянутое выше, § 154, и Курт против Турции, 25 мая 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998-III, § 125).

85. Кроме того, из слов Правительства можно сделать вывод, что арест заявителя был незаконным согласно внутригосударственному праву (см. п. 39-40 выше).

86. На фоне этого, Суд заключает, что период заключения заявителя до ее появления перед судьей 14 февраля 1999 не соответствует гарантиям статьи 5 § 1. Соответственно, произошло нарушение этой статьи.

2. Пятидневное заключение по обвинению в злостном неповиновении милиции

87. 14 февраля 1999 заявитель предстала перед судьей, который постановил, что она виновна в злостном неповиновении милиции, административном нарушении по статье 165 Административного Кодекса, и приговорил ее к пяти дням заключения. 5 марта 2003 это решение было объявлено незаконным и отменено. Необходимо определить было ли это обвинение и приговор выполнены в соответствии со статьей 5 Конвенции без предрешения обстоятельств дела по статье 6.

88. Суд напоминает следующие общие принципы, которые были установлены в деле Бенхам против Великобритании (10 июня 1996, Reports 1996-III, §§ 40-42), и повторены в других делах (см. Ллойд и другие против Великобритании, nos. 29798/96 et seq., 1 марта 2005; и Перкс и другие против Великобритании, nos. 25277/94 et seq., 12 октября 1999):

40. Главный вопрос, который следует разрешить в данном деле это то, было ли обсуждаемое заключение «законным», включая также то, соответствовало ли оно ‘порядку, установленному законом’. Конвенция в таком случае ссылается на внутригосударственное право и провозглашает обязанность соответствовать его материальным и процессуальным нормам, однако требуя, чтобы любое лишение свободы было согласовано со статьей 5, а именно, чтобы оно было произведено в целях ограждения лиц от произвола...

41. В первую очередь любые государственные власти, а особенно суды, должны интерпретировать и применить внутригосударственное право. Однако, учитывая, что по статье 5 § 1 несоответствие внутригосударственному праву является нарушением Конвенции, Суд может и должен проявить определенную власть, чтобы пересмотреть вопрос соответствия праву.

42. Период заключения в принципе считается законным, если он был выполнен в соответствии с распоряжением суда. Последующее обнаружение того, что суд совершил ошибку в издании распоряжения согласно внутригосударственному праву, не обязательно оказывает обратное действие на признание законности периода заключения. По этой причине, органы Страсбурга постоянно отказывают в удовлетворении жалоб от лиц, обвиненных в уголовных преступлениях, которые жалуются на то, что их обвинение или приговор были признаны апелляционным судом ошибочными.

89. Суд отметил, что пятидневное заключение было выполнено в соответствии с распоряжением судьи, который в принципе уполномочен принимать подобные решения. Верность этого распоряжения находится вне поля зрения Суда, как было указано, пользуясь прецедентным правом, выше. Однако это дело отличается от дел, где сомнительное решение добросовестно принято судебными властями в порядке, установленном законом. Судья же в данном деле, напротив, использовал свою власть вразрез с процессуальными гарантиями, предоставленными Конвенцией. Следовательно, данное распоряжение о заключении противоречило защите от произвола гарантированной статьей 5 Конвенции.

90. Следовательно, имело место нарушение статьи 5 § 1 в отношении пятидневного заключения заявителя.

B. Право на справедливое судебное разбирательство

1. Применение статьи 6 § 1

91. Несмотря на то, что применение статьи 6 к административному процессу в данном случае не обсуждалось, Суд все же считает необходимым поднять этот вопрос по собственной инициативе. По причинам, изложенным ниже, он полагает, что это процесс вовлекает в себя определение уголовного обвинения против заявителя.

92. Cуд отмечает, что, чтобы определить можно ли квалифицировать нарушение, как “уголовное” в соответствии с Конвенцией, сначала нужно установить действительно ли условие, определяющее нарушение принадлежит, согласно законодательству государства ответчика, к уголовному праву; затем следует установить “природу нарушения” и степень его тяжести (см. Озтюрк против Германии, 21 февраля 1984, Series A no. 73, п. 18, § 50, и Демиколи против Мальты, 17 августа 1991, Series A no. 210, пп. 15-17, §§ 31-34).

93. Что касается внутренней классификации, Суд рассматривал раннее сферу, определенную в законодательстве, как “административная” и обнаружил, что она охватывает также и некоторые нарушения, являющиеся уголовными по своей сути, но также и слишком незначительными для того, чтобы быть определенными в соответствии с уголовным правом и процедурой (см. Палаоро против Австрии, 23 октября 1995, Series A no. 329-B, p. 38, §§ 33-35). Это наблюдается также и в российском законодательстве.

94. Суд также отмечает, что лишение свободы, наложенное в качестве наказания за нарушение принадлежит к уголовной сфере, если его характер, продолжительность и способ выполнения не наносит заметного ущерба ( Энгель и другие против Нидерландов, 8 июня 1976, Series A no. 22, §§ 82-83, и Эзе и Коннорс против Соединенного Королевства [GC], no. 39665/98 and 40086/98, §§ 69-130, ECHR 2003-X). В данном случае заявитель была лишена свободы на пять дней и а помещена в центр для заключенных на время отбывания своего наказания. В конечном итоге, цели наложенной санкции были чисто карательными.

95. Этих соображений достаточно для того, чтобы установить, что нарушение, в котором был обвинен заявитель, может быть квалифицировано, как «уголовное» в пределах Конвенции. Следовательно, статья 6 применима.

2. Получила ли заявитель справедливое судебное разбирательство

96. Правительство согласилось с тем, что данный процесс был несостоятельным как в отношении внутригосударственного права, так и в отношении Конвенции. В решении суда отменяющем предыдущее постановление, было заявлено, что “судья, вынесший заявителю приговор, не рассмотрел все обстоятельства дела и не установил ее вину в административном нарушении”. Это подтверждает слова заявителя о том, что не было никакого процесса как такового, и она была лишена возможности предстать перед судом, с целью не дать ей шанса выяснить цель ее краткого появления перед судьей П.

97. Следовательно, имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции.

IV. НЕВОЗМОЖНОСТЬ ОБЖАЛОВАТЬ ОБВИНЕНИЕ В ДМИНИСТРАТИВНОМ НАРУШЕНИИ

98. Заявитель жаловалась на то, что, согласно внутригосударственному закону, решение о ее административном заключении не подлежало обжалованию. Следовательно, она утверждала, что в этом отношении не существовало эффективного внутригосударственного средства защиты. Она ссылалась на статью 13 Конвенции, которая гласит следующее:

“Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве.

…”

Это жалоба также была объявлена приемлемой согласно статье 5 § 4 Конвенции, которая гласит следующее:

“4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.”

99. Правительство согласно с тем, что согласно внутригосударственному праву подобное решение нельзя обжаловать.

100. Прежде всего, Суд хотел бы напомнить вышеперечисленные заключения о том, что решение назначить заявителю административный арест было принято “судом, созданным на основании закона” в судебном разбирательстве в пределах статьи 6 (см. §§ 90 и 95 выше).

101. Cуд напоминает, что право регресса против ошибочного судебного решения не является основной гарантией (см. Делькорт против Бельгии, 17 января 1970, Series A no. 11, п. 14, § 25). Это право предусмотрено для уголовных дел в статье 2 Протокола № 7, исключая нарушения незначительного характера. Однако заявитель не основывалась на этой статье и не представила аргументов относительно того, касалось ли уголовное обвинение против нее “незначительного правонарушения”. Суд не считает необходимым поднимать этот вопрос по собственной инициативе.

102. Что касается статьи 13, Суд хотел бы отметить, что статья 6 § 1 lex specialis в отношении статьи 13, другими словами требования статьи 13 менее строги, чем требования статьи 6 (см., mutatis mutandis, Камасински против Австрии, 19 декабря 1989, Series A no. 168, пп. 45–46, § 110). Как правило, статья 13 не применяется там, где предполагаемые нарушения Конвенции произошли в контексте судебного процесса (см. Пиззети против Италии, 26 февраля 1993, Series A no. 257-C, п. 40-41, § 41). Единственным исключением из этого принципа являются жалобы по статье 13, касающиеся требования о «разумном сроке» (см. Кудла против Польши [GC], no. 30210/96, §§ 146-149, ECHR 2000-XI). Учитывая, что в данном случае это не так, нет места для отдельного нарушения статьи 13 .

103. Относительно статьи 5 § 4, Суд хотел бы отметить, что ее гарантии в принципе чрезмерны касательно заключения по статье 5 § 1 (a), так как судебный контроль лишения свободы уже объединил оригинальное обвинение и приговор (см. Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии, 18 июня 1971, Series A no. 12, p. 40, § 76). Обращаясь к фактам данного дела, пятидневное заключение заявителя основывалось только на ее обвинении судьей, следовательно, статья 5 § 4 не требует того, чтобы отдельные судебные власти пересматривали это решение.

104. В свете вышесказанного, Суд заключает, что это жалоба не поднимает отдельного вопроса по статье 13 и статье 5 § 4 Конвенции.

V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

105. Статья 41 Конвенции гласит:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”

A. Ущерб

106. Заявитель потребовала 100,000 евро (EUR) в качестве компенсации морального ущерба относительно повреждений и страданий, причиненных ей в результате жестокого обращения со стороны милиции и боли, вызванной административным процессом и последующим заключением, а также бездействием властей в ответ на ее жалобы о жестоком обращении .

107. Что касается материально ущерба, она потребовала 25 рублей (RUR), деньги потребованные центром для административно задержанных за пятидневное заключение.

108. Правительство не представило никаких комментариев относительно требований заявителя, так как отчасти из-за продолжающегося расследования жестокого обращения, отчасти из-за их возражений касательно неисчерпания в отношении ее жалоб о заключении.

109. Суд отметил, что, как он и заключил выше, власти пытали заявителя и не предусмотрели безотлагательного и публичного следствия, как того требует статья 3 Конвенции. Также было установлено, что она была лишена свободы в нарушение статьи 5, а процесс сопровождался нарушениями статьи 6. Кроме того, заявитель провела месяцы в безуспешных попытках добиться восстановления через иски о жестоком обращении. Должно быть, заявитель испытала боль и стресс вследствие всех этих обстоятельств. Учитывая все вышесказанное, Суд присуждает заявителю, на справедливой основе, 35,000 EUR компенсации за моральный ущерб и 25 RUR за материальный ущерб плюс любые налоги на эти суммы.

B. Расходы и издержки

110. Заявитель потребовала 5,000 RUR компенсации расходов и издержек, понесенных ею во внутригосударственном процессе и перед Судом, включая гербовый сбор, плату за перевод, почтовые расходы и канцелярию.

111. Правительство не имеет возражений

112. На этом фоне, Суд считает требование заявителя разумным и присуждает ей 5,000 RUR компенсации расходов и издержек, плюс любые налоги на эти суммы.

C. Процентная ставка

113. Суд считает, что процентная ставка должна быть установлена в размере средней ставки займа Европейского центрального банка плюс три процента.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции относительно жестокого обращения;

2. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции относительно отсутствия эффективного следствия по жалобам заявителя о жестоком обращении;

3. Постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции из-за отсутствия эффективных средств защиты в отношении жестокого обращения;

4. Постановил, что имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции относительно ареста заявителя и ее заключения на ночь;

5. Постановил, что имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции относительно пятидневного заключения заявителя;

6. Постановил, что имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции;

7. Постановил, что не требуется отдельного рассмотрения по статьям 5 § 4 и 13 Конвенции в отношении права апелляции против наложения санкции за административное нарушение;

8. Постановил

(a) что государство ответчик обязано выплатить заявителю, в течении трех месяцев со дня, когда решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы:

(i) 25 RUR (двадцать пять рублей) в качестве возмещения материального ущерба;

(ii) 35,000 EUR (тридцать пять тысяч евро) в качестве возмещения морального ущерба, переведенные в национальную валюту государства ответчика по курсу на день выплаты;

(iii) 5,000 RUR (пять тысяч рублей) в качестве возмещения расходов и издержек;

(iv) любые налоги на вышеуказанные суммы;

(b) что с момента истечения трех месяцев подлежит оплате сумма процентов, равная средней ставке займа Европейского центрального банка плюс три процента;

9. Отклонил остальные требования заявителя о компенсации.

Совершено на английском языке и сообщено в письменной форме 9 марта 2006, в соответствии с правилом 77 §§ 2 м 3 Регламента Суда.

Сорен Нильсен                                                  Кристос Розакис 

Секретарь                                                Председатель