Klyakhin v. Russia (Кляхин против России)

КЛЯХИН ПРОТИВ РОССИИ (ЖАЛОБА № 46082/99)

По делу Кляхина против России

(жалоба № 46082/99)

Европейский суд по правам человека (Вторая секция), на заседании Палаты в составе:

г-на Ж.-П. Косты, Председателя,

г-на А. Б. Баки,

г-на И. Кабрала Баррето,

г-на К. Юнгвиерта,

г-на В. Буткевича,

г-на А. Ковлера,

г-жи А. Муларони, судей,

и г-жи С. Долле, Секретаря секции,

После проведенных за закрытыми дверями совещаний 14 октября 2003 года и 9 ноября 2004 года выносит следующее решение, датированное последним числом:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой (№ 46082/99) против Российской Федерации, поданной 24 июля 1998 года в Европейскую комиссию по правам человека («Комиссия») в соответствии с бывшей статьей 25 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция») гражданином России, г-ном Константином Владимировичем Кляхиным («Заявитель»).
2. Заявителя представляли г-н Кирилл Коротеев, г-жа Дина Ведерникова и г-н Уильям Бауринг, адвокаты EHRAC/Memorial, неправительственной правозащитной организации, расположенной в Москве и Лондоне. Российскую Федерацию («Правительство») представлял г-н П. А. Лаптев, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что его содержание под стражей до начала судебного разбирательства было необоснованно длительным в нарушение пункта 3 статьи 5, и что он не смог добиться судебного пересмотра его досудебного содержания под стражей в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции. Кроме того, он утверждал, что уголовное обвинение не было предъявлено ему в разумный срок в нарушение положений пункта 1 статьи 6. Ссылаясь на статьи 8 и 13, заявитель заявил, что тюремная администрация контролировала его переписку с Европейским судом, и что он был лишен доступа к внутригосударственным средствам правовой защиты от этих действия. Кроме того, он утверждал, что, в нарушение положений статьи 34 Конвенции, тюремная администрация препятствовала осуществлению им переписки с Европейским судом.
4. Жалоба поступила в Суд 1 ноября 1998 года, когда вступил в силу Протокол № 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5 Протокола № 11).

5. Жалоба была направлена в Третью секцию Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках данной Секции была создана Палата для рассмотрения дела (пункт 1 статьи 27 Конвенции) в соответствии с пунктом 1 правила 26.

6. Решением от 14 октября 2003 года Суд признал жалобу частично приемлемой.
7. 1 ноября 2004 года Суд изменил состав секций (пункт 1 правила 25). Дело было передано во вновь созданную Вторую секцию (пункт 1 правила 52).

8. Заявитель и Правительсто представили свои замечания по существу (пункт 1 правила 59).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

9. Заявитель, Константин Владимирович Кляхин, 1966 года рождения, является гражданином России и проживает в г. Армавир Краснодарского района (Россия).

A. Обстоятельства дела

Факты дела, представленные сторонами, могут быть кратко изложены следующим образом.
1. Предварительное заключение и уголовное судопроизводство против заявителя
10. 13 августа 1997 года заявителя задержала и угрожала ему группа людей, предположительно в связи с тем, что они хотели добиться от него показаний против своего родственника К., представителя прокуратуры г. Армавир.

11. 26 августа 1997 года заявитель был арестован по подозрению в соучастии в краже вместе с К. и третьим лицом, У. Обвинения против заявителя выдвигались теми же людьми, которые, предположительно, ему угрожали.

12. В период с 26 по 29 августа 1997 года заявитель был несколько раз допрошен следователем прокуратуры, несколько раз в присутствии прокурора г. Армавир. Ему был назначен адвокат, однако заявитель отказался от его услуг, так как не доверял ему.

13. 29 августа 1997 года прокурор г. Армавир санкционировал заключения заявителя под стражу по подозрению в совершении кражи. 5 сентября 1997 года заявителю были предъявлено обвинение в соучастии в совершении кражи.

14. Заявитель обжаловал постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу 11 сентября 1997 года. 6 октября 1997 года Армавирский городской суд отклонил его жалобу без указания причин.

15. Расследование было завершено 24 января 1998 года, и с 24 января по 27 января 1998 года заявителю был предоставлен доступ к материалам делам. На этом этапе присутствовал адвокат, от которого заявитель впоследствии отказался. Обвинительное заключение было направлено в Армавирский городской суд 27 или 28 января 1998 года.

16. 26 января 1998 года материалы дела были переданы в Армавирский городской суд. После этой даты все жалобы и просьбы заявителя, адресованные другим органам, направлялись в этот суд в соответствии со статьей 217 Уголовно-процессуального кодекса (УПК).
17. 16 февраля 1998 года Армавирский городской суд назначил первое слушание на 4 марта 1998 года. Судья вынес решение о продлении содержания заявителя и двух других обвиняемых под стражей, К. и У., без указания причин.

18. 4 марта 1998 года судья городского суда отложил рассмотрение дела, поскольку заявитель не получил достаточного доступа к материалам дела. В период с 19 февраля по 27 марта 1998 года заявителю был предоставлен дополнительный доступ к материалам дела, и он был ознакомлен с обвинительным заключением. Заявитель утверждает, что на изучение приблизительно 600 страниц материалов дела ему предоставлялись только короткие промежутки времени на протяжении нескольких дней. Кроме того, он утверждает, что при предоставлении доступа к ним он находился в наручниках, и ему было сложно делать выписки из соответствующей документации.

19. Слушание, назначенное на 20 апреля 1998 года, не состоялось из-за отсутствия потерпевших и одного из представителей. 22 апреля 1998 года судья постановил провести психиатрическое освидетельствование У. и отложил слушание.

20. Судя по всему, дальнейшие слушания были назначены, но откладывались или отменялись 31 августа 1998 года, 30 сентября 1998 года, 5 января 1999 года и 20 января 1999 года.

21. Европейская конвенция по правам человека вступила в силу для России 5 мая 1998 года.
22. 30 сентября 1998 года Армавирский городской суд отклонил просьбы об освобождении заявителя и его сообвиняемого К. из-под стражи, указав, что «на данном этапе судебного разбирательства их освобождение может повлиять на дальнейшее рассмотрение дела судом». 11 ноября 1998 года Краснодарский областной суд отклонил жалобу К. на данное постановление.

23. 21 января 1999 года дело было отложено из-за болезни У. Тем же постановлением содержание заявителя было продлено. 25 января 1999 года заявитель обжаловал длительное предварительное содержание под стражей прокурору г. Армавира. 5 марта 1999 года ему было сообщено, что его задержание законно, и что он может оспорить его в городском суде.
24. Судебное разбирательство возобновилось 29 марта 1999 года, а 6 апреля 1999 года Армавирский городской суд вернул дело в прокуратуру для дополнительного расследования.
25. 8 и 16 апреля 1999 года заявитель подал жалобы на предварительное заключение председателю Армавирского городского суда. Ответы на данные жалобы получены не были.
26. 27 апреля 1999 года прокурор г. Армавир обжаловал постановление от 5 марта 1999 года, которым дело было направлено на дополнительное расследование. 16 июня 1999 года Краснодарский областной суд аннулировал данное постановление и поручил городскому суду рассмотреть дело по существу. Кроме того, областной суд продлил содержание под стражей заявителя и его сообвиняемых, К. и У., без указания причин.

27. 4 августа 1999 года слушания возобновились, а 16 августа 1999 года заявитель был призван виновным в краже и приговорен Армавирским городским судом к пяти годам заключения. Его представлял адвокат. Заявитель обжаловал приговор, а 20 октября 1999 года Краснодарский областной суд оставил решение городского суда в силе. Заявитель не присутствовал при рассмотрении кассационной жалобы и был проинформирован о его итогах 12 ноября 1999 года. Приговор от 16 августа 1999 года впоследствии вступило в силу, и заявитель был направлен в исправительное учерждение для отбывания наказания.

28. 2 декабря 1999 года Президиум Краснодарского областного суда, действуя в надзорном порядке на основании протеста председателя Краснодарского областного суда, снял обвинение от 16 августа 1999 года (оставленное в силе 20 октября 1999 года) в связи с процессуальными нарушениями и направил дело на рассмотрение в суд первой инстанции.
29. Материалы дела были возвращены в Армавирский городской суд 20 декабря 1999 года. 13 декабря 1999 заявитель был возвращен в следственный изолятор г. Армавир (СИЗО 18/2). Судья, рассматривающий дело, был назначен 23 марта 2000 года.

30. 17 апреля 2000 года начались слушания, а 18 апреля Армавирский городской суд постановил провести медицинское освидетельствование заявителя в психиатрической больнице. Данное освидетельствование потребовалось в связи со «странным поведением заявителя, поставившим под сомнение его психическое здоровье». Поведение проявлялось в «неадекватной реакции на вопросы [и] постоянной подаче ложных и необоснованных жалоб». В течение нескольких месяцев заявителю не предоставлялась копии данного постановления. Он обжаловал данное постановление и свое длительное предварительное заключение в Армавирский городской суд 19, 24 и 25 апреля 2000 года, а также 12, 23 и 25 мая 2000 года, но ответа не получил. Кроме того, он подал жалобы прокурору г. Армавир 25 апреля 2000 года и в Краснодарскую областную прокуратуру 21 апреля 2000 года. В обоих случаях ему ответили, что его жалобы направлены в Армавирский городской суд. Правительство заявило, что данные жалобы касались действий судьи суда первой инстанции, в них не затрагивались вопросы законности предварительного заключения.

31. Материалы дела были направлены в Краснодарскую психиатрическую больницу 3 мая 2000 года. 28 июня 2000 года дело было возвращено в городской суд, заключение составлено не было. 20 июля 2000 года судья городского суда отложил рассмотрение дела в ожидании другого заключения, составленного амбулаторно. В зале суда заявитель объявил о начале голодовки, которая, судя по всему, продолжалась до 30 июля 2000 года. Им было заявлено, что судья, председательствующий по делу, не являлся беспристрастным и угрожал родственникам заявителя.

32. Заявитель обжаловал постановление о проведении психиатрического освидетельствование в прокуратуру г. Армавир и Краснодарскую областную прокуратуру, в областной суд, Краснодарскую квалификационную комиссию судей и в другие административные органы. 9 и 24 августа 2000 года Квалификационная комиссия направила жалобы заявителя в Армавирский городской суд. 28 сентября 2000 года областной суд сообщил заявителю о том, что его жалоба была направлена в городской суд, который должен был направить материалы дела для рассмотрения жалобы в областном суде. Рассмотрение не состоялось.

33. 29 сентября 2000 года председатель Армавирского городского суда направил заявителю и в Краснодарскую квалификационную комиссию ответ, в котором указывалось, что при рассмотрении дела нарушений внутригосударственного права допущено не было. Он отклонил как «ложные и необоснованные» заявления заявителя о том, что председательствующий судья угрожал его родственникам. В заключение в письме указывалось, что отсутствовали причины подвергать сомнению беспристрастность и компетентность председательствующего судьи.

34. 9 октября 2000 года медицинская комиссия провела осмотр заявителя в следственном изоляторе и нашла его психическое состояние нормальным.

35. В период с февраля по декабрь 2000 года заявитель подал в Армавирский городской суд девять запросов на получение дополнительного доступа к материалам дела. Его просьба была удовлетворена на период с 8 по 15 декабря 2000 года, когда ему был предоставлен доступ к соответствующей документации, и было позволено делать из нее вручную выписки. Заявитель заявляет, что на рассмотрение материалов дела объемом приблизительно 500 страниц ему было предоставлено около полутора часов.

36. 18 декабря 2000 года рассмотрение дела было отложено. 21 декабря 2000 года заявитель отложение рассмотрения дела в Краснодарский областной суд, но его жалоба рассмотрена не была.

37. 23 января 2001 года слушание в Армавирском городском суде возобновилось, а 9 февраля 2001 заявитель был признан виновным в попытке совершения кражи и приговорен к лишению свободы на срок четыре года. Заявитель не обжаловал обвинительный приговор, который вступил в силу десять дней спустя. Заявитель был освобожден из-под стражи 9 февраля 2001 года, так как к тому времени он провел под стражей три года пять месяцев и 13 дней и был амнистирован. Двое сообвиняемых, К. и У., также были приговорены к лишению свободы, но не отбывали наказание, так как были амнистированы.

2. Переписка с Судом

38. Заявитель утверждал, что в июне 1998 года администрация СИЗО-18/2, где он находился в предварительном заключении, отказалась направить его жалобу в Суд. Заявитель направил письмо через своих родственников, которые отправили его почтой 24 июля 1998 года.

39. Разъяснительная записка, приложенная к письму из Секретариата Суда от 14 августа 1998 года, заявителю предоставлена не было.

40. Далее, заявитель утверждает, что 25 марта 1999 года он направил письмо с приложениями в Суд, и данное письмо не дошло до адресата. 10 июня 1999 года заявитель вновь отправил письмо через свою мать.

41. Письмо заявителя в Суд, датированное 8 июня 2000 года, было отправлено почтой 20 октября 2000 года. Заявитель перечисляет ряд приложений к указанному письму, ни одно из которых не прибыло. Заявитель отправил их вновь 29 декабря 2000 года через своих родственников.
42. Тюремная администрация не разрешала заявителю хранить корреспонденцию, получаемую из Суда, которая предоставлялась ему на сутки, а затем отбиралась.

43. Правительство заявило, что, находясь в тюрьме, заявитель направил в Европейский суд два письма: 8 июня 2000 года и 5 января 2001 года. Оба письма были оперативно отправлены почтой тюремной администрацией, и доказательства отправления почтой имеются. В ответ Заявитель получил из Суда три письма, датированные 8 сентября 1998 года, 9 августа 1999 года и 11 января 2000 года; все они были немедленно переданы ему по получении. В качестве доказательства правительство представило копию журнала регистрации корреспонденции, который ведется тюремной администрацией и которым подтверждается получение заявителем трех писем из Суда.

44. Правительство утверждало, что в декабре 2003 года в национальное законодательство были внесены поправки с целью устранения цензуры переписки с Европейским судом по правам человека в следственных изоляторах.

45. Судя по всему, в декабре 2000 года заявитель попытался подать в суд на почтовую службу за недоставку его письма от 8 июня 2000 года в Европейский суд. 16 января 2001 года Армавирский городской суд отказался рассмотреть его иск против почтовой службы г. Армавира, в котором он требовал возмещения ему материального и морального ущерба. 15 марта 2001 года Краснодарский областной суд отменил решение от 16 января 2001 года как недействительное. Судя по всему, 11 мая 2001 года Армавирский городской суд отклонил иск заявителя по существу, и данное решение суда заявителем обжаловано не было.

B. Применимое внутреннее законодательство и практика

46. Уголовно-процессуальный кодекс (УПК), действовавший в то время, предусматривал в статье 96, что заключение под стражу может применяться в качестве меры пресечения по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года.

47. Статьей 217 УПК предусматриваетcя, что после завершения расследования, прокурор должен утвердить обвинительное заключение и направить дело в суд. После направления дела в суд все ходатайства и жалобы по делу направляются непосредственно в суд.

48. В соответствии со статьями 220-1 и 220-2 УПК, жалоба на продление срока содержания под стражей направляется в суд.

49. Статьи 223-1 и 230 УПК предусматривают, что если обвиняемый содержится под стражей, вопрос о назначении судебного заседания должен быть разрешен не позднее 15 суток с момента поступления дела в суд. То же постановление судьи о назначении судебного заседания должно содержать решение о том, должен ли обвиняемый оставаться под стражей.

50. Статья 331 УПК исключает обжалование определенных определений и постановлений суда первой инстанции, таких как постановления об установлении даты слушания, о направлении дела для производства дополнительного расследования или о запросе заключения стационарного психиатрического обследования. 2 июля 1998 года Конституционный суд нашел этот раздел противоречащим Конституции так как он не давал возможности лицам, находящимся в заключении, обжаловать судебные решения, которые по сути продлевали сроки их содержания под стражей.

51. В соответствии со статьями 17 и 21 Федерального закона от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» лица, содержащиеся под стражей, имеют неограниченное право подавать жалобы и направлять письма правительственным и неправительственным органам. Предложения, заявления и жалобы, адресованные прокурору, в суд или иные органы государственной власти, которые имеют право контроля за местами содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых, цензуре не подлежат и направляются адресату в запечатанном пакете.

Другие письма и жалобы могут подвергаться цензуре со стороны администрации, и должны направляться администрацией по принадлежности в течение трех дней с момента их подачи. Любое решение администрации следственного изолятора может быть обжаловано в иерархическом порядке в прокуратуру и в суде. Аналогичные положения содержатся в разделе 9 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства внутренних дел Российской Федерации, утв. приказом МВД РФ от 20 декабря 1995 г. № 486; Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации, утв. приказом Минюста РФ от 12 мая 2000 г. № 148 с изменениями от 21 февраля 2002 г.

ВОПРОСЫ ПРАВА

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 3 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

52. Заявитель обратился с жалобой на то, что его право на справедливое судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда было нарушено. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, которая предусматривает следующее:
«Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «c» пункта 1 настоящей статьи … имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд».

A. Доводы сторон

53. Правительство заявило, что срок содержания заявителя под стражей не является неразумным и соответствует национальному законодательству. Правительство также заявило, что срок содержания заявителя под стражей до 5 мая 1998 года не входит в компетенцию суда ratione temporis [по временному признаку].

54. Что касается причин содержания заявителя под стражей, Правительство сослалось на положения внутреннего законодательства, действовавшего на тот момент, согласно которому продление срока содержания под стражей могло применяться исключительно на основании тяжести предъявленных обвинений. Также Правительство ссылалось на тот факт, что у заявителя имелись судимости.

55. Заявитель сказал, что не в содержании его под стражей длительный период времени не было необходимости, так как не было указаний на то, что он пытался помешать установлению истины, или что его содержание под стражей способствовало предотвращению дальнейших правонарушений с его стороны, или что после освобождения из-под стражи он мог скрыться от правосудия. Правительство привело недостаточно оснований, чтобы обосновать его содержание под стражей. Что же касается поведения национальный властей, заявитель утверждал, что они не проявили особого усердия при рассмотрении его дела.

56. Заявитель также отметил, что, несмотря на то, что период до 5 мая 1998 года не попадает под юрисдикцию суда ratione temporis, он просит Суд принять во внимание тот факт, что к этому моменту он уже находился в заключении более восьми месяцев.

B. Оценка Суда

1. Период, принимаемый во внимание

57. В первую очередь Суд напоминает, что при определении длительности досудебного содержания под стражей согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции период, который следует принимать во внимание, начинается с того дня, когда обвиняемый был задержан, и завершается с вынесением решения по обвинению, пусть даже судом первой инстанции (см. среди прочих источников, решение по делу «Вемхофф против Германии» от 27 июня 1968 года, серия A № 7, стр. 23, пункт 9, и решение по делу «Лабита против Италии» [GC], № 26772/95, пункты 145 и 147, ЕСПЧ 2000-IV).

58. Суд постановляет, что хотя его юрисдикция ratione temporis охватывает только период после вступления Конвенции в силу в отношении России 5 мая 1998 года, Суд примет во внимание то, в каком состоянии находилось производство на эту дату (см. среди прочих источников, mutatis mutandis, решение по делу «Ягчи и Сарджин против Турции» от 8 июня 1995 года, серия A № 319-A, стр. 16, пункт 40).

59. В данном деле срок заключения заявителя под стражу начался 26 августа 1997 года, в момент его задержания. На 5 мая 1998 года, день вступления Конвенции в силу в отношении России, заявитель находился в заключении под стражей восемь месяцев и десять дней. 16 августа 1999 года, то есть по истечении почти 15-месячного периода, он был осужден судом первой инстанции. С этой даты и до вынесения решения судом кассационной инстанции 2 декабря 1999 года заключение заявителя было обосновано согласно пункту 1(a) статьи 5 Конвенции, и статья 5 пункт 3 была неприменима. 2 декабря 1999 года Президиум Краснодарского областного суда вернул дело в суд первой инстанции, и с этого момента вновь возникли основания для применения пунктов 1(c) и 3 статьи 5 Конвенции. Основания для их применения прекратились 9 февраля 2001 года, 14 месяцев спустя, когда заявитель был осужден Армавирским городским судом и освобожден из-под стражи. Заявитель, таким образом, содержался под стражей в общей сложности около трех лет и двух месяцев, из которых два года пять месяцев и десять дней пришлись на период после вступления Конвенции в силу в отношении России.

2. Разумность длительности содержания под стражей

60. Суд напоминает, что вопрос о разумности срока содержания под стражей нельзя рассматривать in abstracto [отвлеченно]. Его следует оценивать отдельно в каждом случае, в зависимости от специфики, аргументов, приведенных во внутренних решениях, и с учетом зафиксированных должным образом фактов, указанных заявителем в его запросе об освобождении. Длительное содержание под стражей может быть обосновано, только если имеются конкретные указания на то, что оно действительно требуется в интересах общественности, и что общественные интересы, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивают правило уважения личной свободы (см. среди прочих источников решение по делу «У. против Швейцарии» от 26 января 1993 года, серия A № 254-A, стр. 15, пункт 30; решение по делу «Лабита против Италии» [GC], процитированное выше, пункт 152).
61. Наличие разумных подозрений, что арестованный совершил правонарушение, является непременным условием законности длительного содержания под стражей, но по истечении определенного времени его становится недостаточно. В таких случаях Суд должен установить, оправдывается ли лишение свободы другими основаниями, приводимыми судом. Если такие основания являются «относимыми» и «достаточными», Суд должен также удостовериться в том, проявили ли компетентные национальные органы власти «особое усердие» при рассмотрении дела (см. среди прочих источников, решение по делу «И.А. против Франции» от 23 сентября 1998 года, Отчеты по судебным постановлениям и решениям 1998-VII, стр. 2979, пункт 102; решение по делу «Лабита против Италии» [GC], процитированное выше, пункт 153).

62. В своем изложении сути дела Правительством было указано на положения внутреннего законодательства, а именно на статью 96 УПК, которая позволяла заключение под стражу в качестве меры пресечения по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года.
63. 30 сентября 1998 года Армавирский городской суд указал в своем решении о продлении срока содержания заявителя под стражей, что «на данном этапе разбирательств [его] освобождение может повлиять на дальнейшее рассмотрение дела судом». К тому времени предварительное расследование было завершено, и должны были быть назначены слушания в суде первой инстанции. Другие решения о продлении срока содержания заявителя под стражей не содержали причин продления, а лишь указывали, что содержание под стражей было правомерным.

64. Таким образом, представляется, что национальные власти обосновывали содержание заявителя под стражей двумя мотивами – во-первых, серьезностью обвинений, и, во-вторых, опасением, что он может помешать дальнейшим судебным разбирательствам.
65. Что касается первого пункта, Суд напоминает, что, несмотря на то, что серьезность возможного приговора играет значительную роль, тяжесть обвинения не может сама по себе служить оправданием длительных сроков предварительного заключения. Что касается второго основания, внутренние суды не ссылались на какие-либо фактические обстоятельства, поддерживающие вывод о возможном вмешательстве заявителя в процесс судебного разбирательства, в частности на этапе рассмотрения дела в суде первой инстанции.
66. Суд, соответственно, делает вывод, что, будучи не в состоянии оценить применимые факты и полагаясь на положения закона о тяжести обвинений, срок содержания под стражей был продлен властями на основании, которое не может считаться достаточным.

67. Таким образом, Суд считает, что власти не смогли обосновать продление срока содержания заявителя под стражей в рассматриваемый период. В данных обстоятельствах нет необходимости рассматривать, было ли судебное разбирательство проведено должным образом.

68. Соответственно, был нарушен пункт 3 статьи 5 Конвенции - не было соблюдено право заявителя на проведение судебного разбирательства в течение разумного срока или на освобождение до суда.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 ПУНКТА 4 КОНВЕНЦИИ

69. В соответствии со пунктом 4 статьи 5 Конвенции, заявитель подал жалобу на то, что он не смог добиться рассмотрения судом законности его заключения под стражу. Статья 5 пункт 4 Конвенции гласит:

«Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным».

A. Доводы сторон

70. Правительство заявило, что внутригосударственным правом, а именно статьей 220-1 Уголовно-процессуального кодекса 1960 года, заявитель наделен правом ходатайствовать о судебном пересмотре законности его заключения под стражу. Заявитель воспользовался данным правом, обратившись в Армавирский городской суд, которой рассмотрел его задержание и нашел его законным. Его последующие жалобы на незаконность его задержания также были рассмотрены судом.

71. Заявитель отметил, что его жалобы на законность его задержания были рассмотрены Армавирским городским судом лишь 6 октября 1997 года, а затем 30 сентября 1998 года. Его остальные многочисленные жалобы, подаваемые властям, в том числе в городские и областные суды, должным образом не рассматривались. Судами не были указаны причины его длительного содержания под стражей, и ему не было предоставлено процессуальных гарантий, необходимых для надлежащего применения пункта 4. статьи 5

B. Оценка Суда

72. Суд напоминает, что в силу пункта 4 статьи 5 задержанное или содержащееся под стражей лицо имеет право на судебное разбирательство, в ходе которого суд рассмотрит процессуальные и материально-правовые условия, существенные для «законности» – по смыслу пункта 1 статьи 5– лишения его свободы (см. решение по делу «Броган и другие против Соединенного Королевства» от 29 ноября 1988 года, серия A № 154-B, стр. 34, пункт 65). Хотя не всегда необходимо, чтобы процедура, предусмотренная пунктом 4 статьи 5 , сопровождалась такими же гарантиями, которые требуются в соответствии со пунктом 1 статьи 6 в судебных разбирательствах по гражданским и уголовным делам (см. решение по делу «Де Уилд, Оомс и Версип против Бельгии» от 18 июня 1971 года, стр. 42, пункт 78 в конце; решение по делу «Меджьери против Германии» от 12 мая 1992 года, серия A № 237-A, стр. 11, пункт 22; «Ниедбала против Польши» № 27915/95, пункт 66, от 4 июля 2000 года), она должна носить судебный характер и предоставлять гарантии, соответствующие виду рассматриваемого лишения свободы. Весьма важно, чтобы заинтересованное лицо имело доступ к суду и возможность быть услышанным либо лично, либо – в случае необходимости – через представителя; без этого ему не будут предоставлены «основополагающие процессуальные гарантии, применяемые в случае лишения свободы» (см. (решение по делу «Де Уилд, Оомс и Версип против Бельгии», стр. 41, пункт 76; решение по делу «Уинтерверп против Нидерландов» от 24 октября 1979 года, серия A № 33, стр. 24, пункт 60, и решение по делу «Санчес-Ресс против Швейцарии» от 21 октября 1986 года, серия A № 107, стр. 20, пункт 51).

73. В данном деле предварительное заключение в рассматриваемый период было санкционировано постановлением прокурора. Данное постановление было обжаловано в суд.

74. Заявитель подал ряд жалоб на длительное предварительное заключение в суды первой и высших инстанций. Однако в ходе их рассмотрения не были рассмотрены конкретные доводы, приведенные заявителем в отношении причин его задержания. Его остальные жалобы просто остались без ответа.

75. Суд повторяет, что задержанные и содержащие под стражей лица имеют право на судебную проверку процессуальных и материально-правовых условий, существенных для «законности» лишения их свободы для целей Конвенции. Это означает, что компетентный суд должен проверить не только соблюдение процессуальных требований, установленных внутригосударственным правом, но и обоснованность подозрения, служащего основанием для задержания, и законность цели, преследуемой задержанием и последующим содержанием под стражей (см. цитируемое выше решение по делу «Броган и другие против Соединенного Королевства», пункт 65, и «Грауслис против Литвы» № 36743/97, пункты 51-55, от 10 октября 2000 года).

76. Несмотря на то, что пункт 4 статьи 5 Конвенции не обязывает рассматривать каждый довод, содержащийся в заявлении задержанного, рассматривающий жалобу суд должен учитывать конкретные факты, указываемые задержанным и способные подвергнуть сомнению наличие условий, существенных для «законности» лишения свободы для целей Конвенции (см. дело «Николова против Болгарии» [GC], № 31195/96, пункт 61, ЕКПЧ 1999-II).

77. В жалобах заявителя содержались подобные факты, и они не представлялись неправдоподобными или явно необоснованными. Не приняв их во внимание, внутригосударственные судебные органы не предоставили судебной проверки содержания и характера предварительного заключения в соответствии с требованиями пункта 4 статьи 5 Конвенции. В этой связи Суд напоминает о выводах, сделанных им выше об отсутствии достаточных оснований для содержания под стражей (пункты 66-68) при рассмотрении обоснованности оснований для содержания под стражей.

78. Кроме того, остались без ответа другие жалобы заявителя, в которых непосредственно затрагивался вопрос о длительности его предварительного заключения (пункты 25 и 30 выше).

79. Следовательно, был нарушен пункт 4 статьи 5 Конвенции.

III. УТВЕРЖДАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

80. Заявитель подал жалобу на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, в связи с тем что уголовные обвинения против него не были определены в разумный срок.

81. В части, применимой к данному делу, первое предложение пункта 1 статьи 6 гласит:

«Каждый при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок».

A. Доводы сторон

82. Правительство заявило, что период, который должен быть принят во внимание, начался с момента передачи дела заявителя в Армавирский городской суд 2 февраля 1998 года и закончился вынесением этим судом решения от 9 февраля 2001 года. Правительство не согласно с тем, что этот период не является разумным сроком. Оно заявило, что в течение этого периода дело рассматривалось тремя судебными инстанциями, включая двукратное рассмотрение городским судом. Также им было указано на то, что заявитель способствовал затягиванию процесса подачей многочисленных жалоб, включая запросы о предоставлении ему доступа к материалам дела, что требовало отложения слушаний.

83. Правительство сослалось на болезнь одного из обвиняемых, приведшей к задержке судебного разбирательства. После вынесения решения Президиумом Краснодарского областного суда от 2 декабря 1999 об отмене приговора в отношении заявителя и о возвращении дела для нового рассмотрения в суде первой инстанции дальнейшие задержки в судебном разбирательстве были вызваны тем, что заявитель и другие подсудимые должны были быть доставлены обратно в Армавир из исправительных учреждений, расположенных в других регионах.

84. Заявитель выразил мнение, что период, который следует принимать во внимание, начался 16 февраля 1998 года, когда городской суд принял дело к рассмотрению и назначил дату слушания, и закончился 9 февраля 2001 года.

85. Что же касается своего поведения, заявитель отметил, что его жалобы и запросы были обоснованы необходимостью ознакомиться с материалами дела и подготовиться к защите. Он указал на то, что его запросы о получении доступа к материалам дела удовлетворялись городским судом дважды, хотя и со значительными задержками. Это само по себе уже указывает на то, что его право на получение полного доступа к материалам дела до начала слушаний было нарушено.

86. Что же касается поведения властей, заявитель указал на то, что его доступ к материалам дела строго регулировался властями, и что не в его силах было завершить ознакомление с материалами дела раньше. Он также заявил о том, что другие причины, такие как неявка на заседания других участников процесса, не могут быть отнесены на его счет.

B. Оценка суда

1. Период, принимаемый во внимание

87. Суд напоминает, что период, который следует принимать во внимание при определении разумности срока разбирательства дело, начинается со дня «предъявления обвинения», причем термин следует рассматривать в его амостоятельном и независимом значении (см. среди прочих источников, решение по делу «Корильяно против Италии» от 10 декабря 1982 года, серия A № 57, стр. 13, пункт 34, и решение по делу «Имбриоска против Швейцарии» от 24 ноября 1993 года, серия A № 275, стр. 13, пункт 36). Завершается данный период тем днем, когда полностью выяснены обвинения, или когда прекращено производство по делу.

88. Суд также напоминает, что, несмотря на то, что его юрисдикция ratione temporis [в отношении времени] распространяется только на период после вступления Конвенции в силу в отношении России 5 мая 1998 года, Суд примет во внимание состояние разбирательства данного дела на эту дату (см. среди прочих источников, mutatis mutandis [с соответствующими изменениями], цитируемое выше решение по делу «Ягчи и Сарджин против Турции», пункт 40).

89. В данном деле рассматриваемый период начинается 26 августа 1997 года, когда заявитель был задержан в качестве подозреваемого по делу о грабеже. 16 августа 1999 года, Армавирский городской суд признал заявителя виновным, а 20 октября 1999 года Краснодарский областной суд оставил приговор в силе. Стандартная процедура выяснения уголовного обвинения против заявителя в значении статьи 6 Конвенции, таким образом, была завершена. Она продлилась два года и два месяца, из которых примерно восемь месяцев и десять дней попадали на период до вступления Конвенции в силу в отношении России.
90. Однако 2 декабря 1999 года Президиум Краснодарского областного суда, воспользовавшись своим правом на принесение надзорного протеста, признал недействительным и отменил приговор суда в отношении заявителя. Это решение привело, таким образом, к возобновлению процесса выяснения уголовного обвинения против заявителя, и статья 6 вновь стала применима (см. решение по делу «Еманакова против России», № 60408/00, пункт 41, 2 сентября 2004). Рассматриваемый период заканчивается 9 февраля 2001 года, когда Армавирский городской суд вынес приговор, содержащие обвинения против заявителя. Данный период длился приблизительно год и два месяца.

91. Суд отмечает, что рассматриваемый период, то есть период с 29 августа 1997 года по 9 февраля 2001 года, за исключением периода между 20 октября и 2 декабря 1999 года, когда заседаний не было, продлился приблизительно три года и четыре месяца, из которых два года и семь с половиной месяцев попадают под юрисдикцию Суда ratione temporis.

2. Разумность срока рассмотрения дела

92. Суд напоминает, что разумность срока рассмотрения дела должна оцениваться в свете конкретных обстоятельств дела и с учетом критериев, заложенных в устоявшемся прецедентном праве, в частности, сложности дела и поведения заявителя и соответствующих властей (см. упоминавшееся ранее решение по делу «Ягчи и Сарджин против Турции», пункт 59).

93. Суд отмечает, что данное уголовное дело не выглядит особо сложным. Оно касалось одного эпизода покушения на ограбление и включало небольшое количество жертв и свидетелей. Что касается поведения заявителя, то не похоже, чтобы он внес существенный вклад в общее затягивание судебных разбирательств. Несмотря на то, что он подал ряд ходатайств и просьб, большинство из них не привели к процессуальным задержкам. Его просьбы ознакомиться с материалами дела дважды удовлетворялись судом первой инстанции, хотя и после существенных задержек, которые нельзя отнести на счет заявителя.

94. Что касается поведения властей, представляется, что имели место определенные задержки, которые следует отнести на их счет. В частности, в период между 22 апреля 1998 года и 29 марта 1999 года не проводилось никаких слушаний, за исключением назначения перерывов в заседании. После вынесения решения Президиумом Краснодарского областного суда от 2 декабря 1999 года о признании недействительными и отмене выдвинутых ранее обвинений, первое слушание в суде первой инстанции состоялось только 17 апреля 2000 года. Все это время заявитель находился в заключении, что должно было заставить власти действовать с особым усердием.

95. Учитывая критерии, установленные в прецедентном праве для оценки разумности срока судебного разбирательства, приведенные выше выводы о разумности предварительного заключения в соответствии с пунктом 3 статьи 5, а также конкретные обстоятельства дела, Суд считает, что срок судебного разбирательства по делу против заявителя не удовлетворяет требованию разумности, закрепленного в пункте 1 статьи 6 Конвенции.

96. Следовательно, имело место нарушение этого положения.

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 В СОЧЕТАНИИ СО ПУНКТОМ 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

97. Заявитель подает жалобу на нарушение статьи 13, в связи с тем что в его распоряжении не было эффективных средств правовой защиты от чрезмерного срока судебного разбирательства. Статья 13 Конвенции в этой связи гласит:
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе....»

98. Что касается имеющих отношение к делу средств правовой защиты, Правительство утверждало, что заявитель мог обжаловать определенные процессуальные постановления суда первой инстанции в суде высшей инстанции.

99. Заявитель отметил, что у него не было эффективных средств правовой защиты от чрезмерного срока судебного разбирательства, так как все его жалобы без рассмотрения направлялись в тот же суд первой инстанции, который и нес ответственность за задержки. Его жалобы на процессуальные постановления суда первой инстанции рассмотрены не были.

100. Как Суд неоднократно отмечал, статья 13 Конвенции гарантирует наличие на национальном уровне средств правовой защиты для обеспечения соблюдения существа прав и свобод, предусмотренных Конвенцией, независимо от того, закреплено ли это во внутреннем национальном законодательстве. Таким образом, статья 13 требует предоставления внутренних средств защиты для рассмотрения существа «спорной жалобы» согласно Конвенции, а также предоставления соответствующих средств судебной защиты. Объем обязательств государств-участников, согласно статье 13, различается в зависимости от сути жалобы заявителя; однако средства защиты, предусмотренные статьей 13, должны являться «эффективными» как юридически, так и практически (см. среди прочих источников, решение по делу «Кулда против Польши» [GC], № 30210/96, пункт 157, ЕСПЧ 2000-XI).
101. Суд отмечает, что Правительство не смогло продемонстрировать, что заявителю могло быть предоставлено средство правовой защиты – превентивное или компенсирующее – путем обращения в суд высшей инстанции. Представляется, что по настоящему делу областной суд не рассмотрел жалобы заявителя на постановления суда первой инстанции о назначении перерывов в заседании до 20 июля 2000 года и 18 декабря 2000 года (пункты 31 и 36 выше). Другие жалобы заявителя были переправлены в тот же суд первой инстанции согласно статье 217 УПК.

102. Суд, таким образом, отмечает, что Правительство не смогло указать какие-либо средства защиты, которые могли бы ускорить выяснение обстоятельств по делу заявителя или предоставить ему соответствующую компенсацию за уже произошедшие задержки.

103. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции, в связи с тем заявитель не обладал внутренними средствами защиты, посредством которых он мог бы осуществить свое право на проведение судебного разбирательства в разумный срок, гарантированный пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

V. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 8, 13 И 34 КОНВЕНЦИИ

104. Заявитель подал жалобу на то, что администрация тюрьмы просматривала его корреспонденцию с Европейским судом по правам человека. Он сослался на статьи 8, 13 (цитируется выше, пункт 97) и 34 Конвенции. Статьи 8 и 34 гласят, в значимой для данного дела части, следующее:

Статья 8

«1.Каждый имеет право на уважение … его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе … в целях предотвращения беспорядков или преступлений … или защиты прав и свобод других лиц».

Статья 34

«Суд может принимать жалобы от любого физического лица … или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права».

A. Просмотр переписки заявителя тюремными властями

105. Заявитель сказал, что его корреспонденция с Судом вскрывалась тюремной администрацией.

106. Правительство не оспаривало тот факт, что письма, направляемые заявителем в Европейский суд по правам человека, и письма, получаемые оттуда, вскрывались тюремной администрацией. Однако они заявили, что в декабре 2003 года были внесены изменения в соответствующее законодательство, и цензура корреспонденции с Европейским судом по правам человека в местах предварительного заключения и в исправительных учреждениях была запрещена.

107. Суд напоминает, что любое «вмешательство со стороны государственных органов» в осуществление права на переписку, будет противоречить статье 8 Конвенции, кроме случаев, когда это делается «на основании закона», преследует одну или несколько законных целей, о которых говорится в пункте 2 этой стать, и когда это «необходимо в демократическом обществе» для достижения данных целей (см. среди прочих источников, решения по следующим делам: «Сильвер и другие против Соединенного Королевства», 25 марта 1983 года, серия A №. 61, стр. 32, § 84; «Кэмпбелл против Соединенного Королевства», 25 марта 1992 года, серия A № 233, стр. 16, пункт 34 и «Нидбала против Польши», №. 27915/95, пункт 78, 4 июля 2000 года).

108. Тот факт, что переписка заявителя с судом регулярно вскрывалась и просматривалась, не оспаривается. Это являлось вмешательством в осуществление права заявителя на переписку, гарантированное статьей 8.

109. Российское законодательство в рассматриваемый период позволяло вскрытие корреспонденции заключенных, за исключением переписки с определенными надзорными органами (пункт 51 выше). Эта категория не включала Европейский суд по правам человека. Вмешательство в данное дело, следовательно, имело правовую основу, и Суд согласен с тем, что оно было направлено на «предотвращение беспорядков или преступлений». Однако в том, что касается необходимости вмешательства, Правительство не представило ни одной причины, которая могла бы оправдать такой контроль над перепиской с Судом, конфиденциальность которой обязательна (см. решение по делу «Пирс против Греции», №. 28524/95, пункты 82-84, ЕСПЧ 2001-III). Соответственно, обжалуемое вмешательство не было необходимо в демократическом обществе в соответствии с пунктом 2 статьи 8 .

110. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

B. Предполагаемое нарушение статьи 13 в сочетании со статьей 8 Конвенции

111. Полагаясь на статью 13, заявитель подал жалобу на отсутствие у него эффективных средств защиты от просмотра его переписки с Судом.

112. Государство не затрагивало этот вопрос в своих выступлениях.

113. В данном деле Судом установлено нарушение прав заявителя, гарантированных статьей 8 Конвенции. Следовательно, у него имеется «спорная жалоба» в соответствии с прецедентным правом Суда (см. пункт 100 выше).

114. Однако Суд напоминает, что статья 13 не представляет таких средств защиты, которые бы позволили оспаривать первичное законодательство государства-участника в национальных органах на том основании, что оно противоречит Конвенции (см. решение по делу «Джеймс и другие против Соединенного Королевства» от 21 февраля 1986 года, серия A № 98, пункт 85; решение по делу «A. против Соединенного Королевства», №. 35373/97, пункты 112-113, ЕСПЧ 2002-X). Жалобы заявителя по сути касаются положений находящегося в то время в силе закона от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

115. Таким образом, Суд делает вывод, что факты настоящего дела не раскрывают каких-либо нарушений статьи 13 Конвенции.

C. Препятствование праву подавать индивидуальные жалобы

116. Заявитель утверждал, что, начиная с 1998 года, несколько раз писал в Европейский суд по правам человека. Однако тюремная администрация отказывалась направлять его письма, и он был вынужден отсылать их через своих родственников. Он заявил, что его письмо от 8 июня 2000 года не было отправлено вплоть до октября 2000 года, и направлено было без приложенных материалов. Заявитель также подал жалобу на предполагаемую невыдачу ему властями писем, поступавших из Суда, своевременно и с приложениями.

117. Высказываясь по существу дела, Правительство не согласилось с тем, что имело место вмешательство в осуществление права заявителя на подачу индивидуальных жалоб. Было заявлено, что заявитель адресовал через тюремную администрацию только две жалобы в Европейский суд – 8 июня 2000 года и 5 января 2001 года – и что обе жалобы были своевременно направлены в Суд. Другие его письма, адресованные Суду, направлялись через его родственников по его собственному решению. Три ответа, полученные из Суда, были переданы заявителю без задержек и проволочек.

118. Суд вновь подчеркивает важность соблюдения конфиденциальности переписки с ним, так как в ней могут содержаться обвинения в адрес тюремной администрации или конкретных должностных лиц. Вскрытие писем из Суда, или адресованных Суду, без сомнения, ведет к возможности того, что они будут прочтены и могут, вероятно, создать риск ответных мер со стороны сотрудников тюрьмы в отношении соответствующего заключенного (см. пункты 109-110 выше).

119. Суд напоминает, что для эффективного функционирования системы индивидуальных обращений, предусмотренной статьей 34, чрезвычайно важно, чтобы заявители могли свободно общаться с судом, не подвергаясь никакому давлению со стороны властей, направленному на отказ от писем или изменение своих жалоб. В данном контексте «давление» включает не только прямое принуждение и грубое запугивание, но также и другие неподобающие косвенные действия или контакты, призванные заставить заявителя отказаться от своих намерений, или создание условий, в которых заявитель сам не захочет использовать средства защиты, предоставляемые Конвенцией. Вопрос о том, являются ли контакты между властями и заявителем неприемлемой практикой с точки зрения статьи 34 или нет, должен определяться с учетом конкретных обстоятельств дела. Что касается вопросов к заявителям об их жалобах на основании Конвенции со стороны властей, выполняющих функцию внутреннего расследования, все будет зависеть от того, носили ли принятые процедуры характер противоправного и неприемлемого давления, которое может рассматриваться как препятствие для осуществления права на подачу индивидуального обращения (см., например, решение по делу «Айдин против Турции» от 25 сентября 1997 года, Отчет по судебным постановлениям и решениям 1997-VI, стр. 1899-1990, пункты 115-117; решение по делу «Салман против Турции» [GC], № 21986/93, пункт 130 с дальнейшими ссылками, ЕСПЧ 2000-VII). Хотя в настоящем деле нет утверждений о неправомерном давлении, перехват писем тюремными властями также может служить препятствием для обращения заявителей в Суд.

120. Что касается сути жалобы, Правительство фактически оспаривает действительность жалобы заявителя. Суд отмечает в этой связи, что заявитель в своих письмах в Суд последовательно жаловался на задержку корреспонденции тюремными властями. Одно из его писем, предположительно отправленное 25 марта 1999 года через администрацию места заключения, в суд не попало. В этой связи Правительство не представило никаких комментариев. На письме от 8 июня 2000 года была поставлена почтовая марка от 20 октября 2000 года, и в нем не содержалось ни одного из приложений, перечисленных заявителем. Ни объяснений, ни копий документов, подтверждающих более раннюю дату отправки, Суду представлено не было.

121. Журнал регистрации корреспонденции, копии которого были представлены Правительством, касается только первых трех писем, полученных заявителем от Суда в период между 1998 и 2000 годами. В то же время, записи Суда относительно его переписки с заявителем через тюремную администрацию в тот же период, включают, по меньшей мере, десять писем, два из которых отсылались повторно, так как на них не было получено ответов. Суд считает, что это несоответствие не может не вызвать сомнений в отношении точности записей, представленных Правительством. Суд делает вывод, что Правительство не представило разумных объяснений в ответ на последовательные и заслуживающие доверия обвинения заявителя, сделанные на основании статьи 34, о воспрепятствовании осуществлению его права на подачу индивидуальных жалоб.

122. Более того, Суд отмечает, что позиция заявителя была особенно уязвима, так как он находился в заключении и зависел в своей переписке с Судом – и с остальным миром – от тюремной администрации (см. решение по делу «Котлет против Румынии», № 38565/97, пункт 71, 3 июня 2003 года). У него не было представителя в Суде до принятия 14 октября 2003 года решения о приемлемости его жалобы.

123. В свете вышеприведенных соображений, Суд делает вывод, что имело место нарушение статьи 34 Конвенции.

VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

124. Статья 41 Конвенции предусматривает:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

125. Заявитель потребовал компенсацию за нанесенный ему моральный ущерб и возмещения затрат и расходов, связанных с судебными издержками. Государство оспорило эти претензии.

A. Моральный ущерб

126. Заявитель потребовал 10 000 евро за моральный ущерб. Он заявил, что длительность его содержания под стражей, длительность судебного разбирательства его дела и вмешательство в его переписку с Судом вызвали у него чувство разочарования, неуверенности и беспокойства, что невозможно компенсировать простым фактом признания нарушения.

127. Правительство заявило, что сам факт признания нарушения будет являться достаточной компенсацией.
128. Суд считает, что по данному делу разумно предположить, что заявитель пострадал от разочарования и тяжелого положения, вызванных необоснованным затягиванием предварительного заключения и судебного разбирательства, а также вмешательством в его переписку. Руководствуясь принципом беспристрастности, суд присуждает по данному параграфу 5 000 евро.

B. Затраты и расходы

129. Заявитель представил следующие затраты и расходы: 2 150 евро за работу своих московских юристов (43 часа при ставке 50 евро в час) и 1 100 фунтов стерлингов (GBP) за работу своего лондонского представителя (11 часов при ставке 100 GBP в час). Кроме того, он также потребовал возместить 500 евро за почтовые расходы.

130. Государство нашло эти претензии чрезмерными и безосновательными.

131. Суд постановляет, что для возмещения затрат и расходов согласно статье 41, необходимо установить, что они действительно и необходимо были понесены и были разумны по сумме (см., например, решение по делу «Нильсен и Джонсен против Норвегии» [GC], № 23118/93, пункт 62, ЕСПЧ 1999-VIII).

132. Суд отмечает, что в настоящем деле представители вступили в разбирательство после того, как дело было объявлено приемлемым, и сомневается в том, что подготовка наблюдений заявителя по существу дела потребовала настолько значительной работы со стороны трех юристов. Тем не менее, заявитель понес определенные расходы по настоящему разбирательству.
133. Руководствуясь принципом беспристрастности, суд по данному параграфу присуждает 800 евро.

C. Пени

134. Суд считает приемлемым, чтобы пеня основывалась на предельном ссудном проценте Европейского центрального банка, к которому должно быть добавлен три процента.

НА ОСНОВАНИИ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Постановляет, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

2. Постановляет, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

3. Постановляет, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 13 в сочетании с пунктом 1 статьи 6 Конвенции;

5. Постановляет, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

6. Постановляет, что не было нарушения статьи 13 в сочетании со статьей 8 Конвенции;

7. Постановляет, что имело место нарушение статьи 34 Конвенции;

8. Постановляет

(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты вынесения окончательного решения суда, согласно пункту 2 статьи 44 Конвенции, следующие суммы, которые должны быть конвертированы в валюту страны государства-ответчика на дату выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) за моральный ущерб;

(ii) 800 евро (восемьсот евро) по затратам и расходам;

(iii) любые налоги, которые могут взиматься с названных сумм;

(b) что по истечении указанных выше трех месяцев до расчета по названным суммам будет выплачиваться простой процент по ставке, равной предельному ссудному проценту Европейского центрального банка в течение периода неуплаты плюс три процента;

9. Единогласно отклоняет оставшиеся претензии заявителя о справедливой компенсации.
Подготовлено на английском языке и письменно сообщено 30 ноября 2004 года, согласно пунктам 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

С. Долле, Секретарь

Ж.-П.Коста, Председатель