Tanli v. Turkey (Танли против Турции)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ

ТАНЛИ (TANLI) ПРОТИВ ТУРЦИИ

Жалоба № 26129/95

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

10 апреля 2001 г.

Страсбург

Дело было инициировано жалобой (№ 26129/95) против Турции, поданной в Европейскую Комиссию по правам человека в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод гражданином Турции Мустафой Танли (далее — заявитель) 22 декабря 1994 г.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

9. Заявитель, курд по национальности, 1933 года рождения, являлся фермером и проживал в деревне Ёртюлю округа Догубеязит на юго-востоке Турции. Его сын Махмут родился в 1972 году.

10. 27 июня 1994 г. жандармы Центральной жандармерии округа До­губеязит прибыли в указанную деревню для проведения досмотра. Жители деревни были собраны у мечети. Во время проведения досмотра в деревне сын заявителя сопровождал жандармов. Начальство отряда жандармов допросило заявителя о его сыне, после чего жандармы покинули деревню, забрав с собой Махмута Танли. На тот момент Махмут Танли никаких жалоб на здоровье не высказывал.

11. 28 июня 1994 г. заявитель обратился к властям с целью получения информации о своем сыне. В свидании с сыном ему было отказано, после чего он уехал.

12. 29 июня 1994 г. около 5:30 утра полицейские прибыли в дом сына заявителя и доставили последнего в полицейский участок, где начальник охраны сообщил ему, что его сын скончался от сердечного приступа во время содержания под стражей. Заявитель ответил, что его сын ничем не болел и, по его предположению, умер от пыток, а также попросил свида­ния с прокурором. Прокурор прибыл в офис начальника охраны и сказал заявителю, что причиной смерти явился сердечный приступ. Заявитель продолжал утверждать, что причиной смерти его сына стали пытки. 13.28 июня 1994 г. было произведено вскрытие трупа двумя врачами — Ихсаном Ёзюу и Айдыном Мазлумом, — один из которых являлся врачом-педиатром, а другой — работал в кли­нической больнице округа Догубеязит.

14. Тело Махмута Танли было доставлено в полицейский участок Улусоя 29 июня 1994 г. Все тело было в кровоподтеках, а от левой стороны грудной клетки до брюшной полости был сделан надрез, на который были наложены швы. Полицейские заявили, что надрез был сделан в ходе операции, произведенной в момент, когда у Махмута Танли случился сердечный приступ. Затем полицейские потребовали от заяви­теля подписать некий документ, содержание которого ему было неизвест­но. Заявитель подписал документ из опасений за свою безопасность.

15. Махмут Танли не имел судимости и не подозревался в совершении какого-либо преступления. До момента, когда его доставили в полицей­ский участок, диагноз сердечного заболевания ему не ставили, а также не было подозрений в наличии какого-либо сердечного или иного заболева­ния. Заявитель же слишком опасался возможного применения к нему репрессивных мер, а потому не потребовал проведения судебной экспер­тизы тела своего сына.

16. 29 июня 1994 г. заявитель сообщил в отделение Ассоциации по защите прав человека округа Догубеязит, что на теле его сына были следы ударов и применения физической силы, которые дают основания пола­гать, что его смерть явилась результатом применения к нему пыток. Ана­логичное сообщение было сделано братом заявителя.

17. 29 июня 1994 г. заявитель обратился к Главному прокурору округа Догубеязит с письменным заявлением относительно смерти своего сына, которая, на его взгляд, произошла при подозрительных обстоятельствах. Он также жаловался на необъективность посмертной судебно-медицин­ской экспертизы, которая проводилась людьми, не являющимися специалистами в этой области. Он просил о направлении тела его сына в Ин­ститут судебной медицины, позже он отказался от своей просьбы из-за опасений за свою жизнь.

18. 25 июля 1994 г. прокурор опросил иных жителей деревни, ко­торые подтвердили, что ранее Махмут Танли не имел никаких проблем со здоровьем.

19. 3 августа 1994 г. Главный прокурор Агри возбудил уголовное дело в отношении трех полицейских, допрашивавших Махмута Танли в день его смерти — Али Гюндогду, Мурата Демирпенче и Ёккеша Айбара. Производство по делу неоднократно приостанавливалось. 2 февраля 1995 г. суд принял решение направить материалы дела в Институт судебной медицины для получения заключения о причинах смерти. 23 мая 1995 г. Институт принял решение о проведении эксгумации тела, после чего производство по делу было приостановлено до получения заключения Института. 14 мая 1996 г. суд признал, что причину смерти установить не представляется возможным, и оправдал трех обвиняемых.

В. Доводы властей государства-ответчика по фактам дела

20. Ахмет Аккуш, бывший член Курдской рабочей пар­тии (далее — РПК), сообщил властям, что Махмут Танли из деревни Ёртюлю является членом боевого отряда партии. Его имя также было в списке членов вооруженного формирования, найденном на теле мертвого члена партии после столкновения. Поэтому Махмут Танли подозревался в участии в РПК и содействии ей.

21. Махмут Танли был арестован 27 июня 1994 г. жандармами округа Догубеязит после проведения досмотра в деревне Ёртюлю. В тот же день в 21:00 он был доставлен жандармами в полицейский участок г. Улуйол для проведения допроса. Ввиду того, что дознаватели проводили допрос иных подозреваемых, проведение допроса Махмута было перене­сено на следующий день.

22. 28 июня 1994 г. трое полицейских, Али Гюндогду, Мурат Демир­пенче и Ёккеш Айбар, приступили к допросу Махмута Танли. Сначала он отказывался признавать всякую связь с РПК и утверждал, что это была клевета. После того, как ему были сообщены все сведения, которыми располагает полиция, включая заявление Аккуша, он очень разволновал­ся, начал заикаться и его стала бить дрожь. Он побледнел, его голос изменился, и стало очевидным, что он находился в состоянии шока, после чего допрос был прерван и был вызван врач. Врач Юнус Аграли прибыл в течение 5-10 минут и установил, что дыхание Махмута Танли было затруднено, а цвет тела был синюшным, после чего он вызвал скорую помощь. В течение трех минут дыхание и сердцебиение прекра­тились, врач с помощью полицейских в течение 20 минут делал ему ис­кусственное дыхание и массаж сердца, но данные меры не помогли.

23. О смерти было сообщено прокурору, который вскоре прибыл на место происшествия. Тело было доставлено на машине скорой помощи в больницу вилайета Агра, где два врача, Ихсан Ёзюу и Айдын Мазлум, в присутствии прокурора произвели вскрытие трупа. В соответствии с протоколом вскрытия на голове не было обнаружено никаких следов телесных повреждений, травм или насилия, а также кровоподтеков. После проведения вскрытия прокурор посоветовал заявителю в целях устране­ния возможных сомнений направить тело сына для проведения более тщательной судебной экспертизы в Институт судебной медицины г. Стам­бул. Изначально заявитель с этим предложением согласился, но затем, посоветовавшись с другими членами семьи, отказался. Прокурор передал семье тело для захоронения.

24. Прокурор Халил Эрдем возбудил дело на основании заявления отца Махмута Танли, в котором указывалось, что смерть его сына явилась результатом пыток, примененных к нему в период содер­жания под стражей. Прокурор допросил трех полицейских, а также на­правил запрос в Военный призывной пункт округа Догубеязит относи­тельно медицинской карты Махмута Танли. После проведения тщатель­ного расследования трем полицейским было предъявлено обвинение в совершении преступления на основании статьи 243 Уголовного кодекса Турции. 14 мая 1996 г. после исследования всех доказательств Суд по уголовным делам вынес оправдательный приговор трем полицейским ввиду отсутствия доказательств. Оправдательный приговор был оставлен в силе Кассационным судом 11 ноября 1996 г., Кассацион­ный суд не удовлетворил также апелляцию заявителя ввиду того, что тот не вступил должным образом в процесс против полицейских.

2. Материалы следственного дела

Заявление Ахмета Аккуша в полицию от 7 февраля 1994 г.

28. Подозреваемый был жителем деревни Ёртюлю. В своем сообщении о контактах с РПК он назвал Махмута Танли, сына Мустафы, как одного из жителей деревни, проводивших там деятельность в соответствии с ука­заниями партии.

Протокол осмотра места происшествия от 28 июня 1994 г.

29. Протокол подписан прокурором и старшим офицером полиции Али Гюндогду, являющимся начальником Отделения по борьбе с терро­ризмом Управления безопасности округа Догубеязит. В протоколе указа­но, что 28 июня 1994 г. в 22:30 прокурору сообщили по телефону, что у Махмута Танли, подозревавшегося в членстве в РПК, во время допроса в полицейском участке Улуйола случился сердечный приступ. Когда он прибыл в полицейский участок, тело Махмута находилось на скамье. На месте происшествия ничего необычного замечено не было. Махмут Танли был одет, и на его теле следов побоев обнаружено не было.

30. Под присягой Али Гюндогду сообщил, что Махмут Танли был достав­лен в полицейский участок примерно 21:00 или 21:30 27 июня 1994 г. До этого он прошел обязательный медицинский осмотр и имел здоровый вид. В тот день он допрошен не был. На следующий день Али Гюндогду и двое других полицейских, Мурат Демирпенче и Ёккеш Айбар, приступили к до­просу Махмута Танли. Али Гюндогду сообщил ему, что его имя фигурирует в заявлении Ахмета Аккуша и других активистов РПК. Махмут Танли все отрицал и называл все обвинения клеветой. Он очень разволновался, и его стала бить дрожь. Когда они поняли, что самочувствие подозреваемого ухуд­шилось, то немедленно вызвали врача. К моменту приезда врача он уже скончался от внезапного шока. Были предприняты попытки его реаними­ровать, но они не увенчались успехом. Подозреваемый побоям и насилию не подвергался. Смерть наступила в результате шока.

31. В соответствии с показаниями врача больницы округа Догубеязит Юнуса Аграли смерть подозреваемого наступила, несмотря на проведение ему искусственного дыхания и массажа сердца.

32. Было принято решение транспортировать тело в больницу округа Догубеязит для проведения вскрытия.

Протокол осмотра тела и проведения вскрытия

33. На голове следов ударов и царапин обнаружено не было. На рас­стоянии двух сантиметров от правой ключицы была обнаружена легкая царапина, покрытая коркой, предположительно, на вид двухдневной дав­ности. На спине, предплечьях, руках и ногах никаких следов побоев об­наружено не было. Царапина, предположительно, недельной давности размером 2 на 2 см была обнаружена на левом бедре.

34. При проведении вскрытия грудной полости следов ударов и наси­лия обнаружено не было. Ребра и ключицы, так же как и кости грудной клетки, повреждены не были. При осмотре сердечная ткань была светлого цвета, а около верхушки легкого наблюдались кровоподтеки. В передней части была обнаружена свернувшаяся кровь, свернувшаяся кровь была обнаружена и внутри сердца. В легких наблюдались черные пигментные пятна. В брюшной и черепной полостях аномалий не обнаружено. При­чиной смерти явился внезапный сердечный приступ вследствие эмболии кровеносных сосудов сердца. Ввиду того, что в дальнейшем проведении расследования не было необходимости, было принято решение о выдаче похоронного и транспортировочного разрешения.

35. Вскрытие производилось врачом-педиатром Ихсаном Ёзюу и док­тором Айдыном Мазлумом, являющимися штатными врачами больницы округа Догубеязит.

Обращение заявителя к Главному прокурору округа Догубеязит (дата не установлена)

36. В обращении указано, что сын заявителя не имел никаких болезней сердца. Утверждение, что его сын умер вследствие сердечного приступа, вызывает сомнения и является абсурдным. Его сын недавно прошел служ­бу в армии и не имел никаких проблем со здоровьем ни в период про­хождения службы, ни до нее. Насколько он понял, следов насилия обнаружено не было. Однако, возможно, имело место применение иных видов пыток (электрический шок, медицинские препараты, инъекции, облива­ние холодной водой), которые, не оставляя следов на теле, способны оказать воздействие на сердце. Он требовал направления тела в Институт судебной медицины для проведения полного исследования с тем, чтобы виновные лица были наказаны.

Похоронное и транспортировочное разрешение от 28 июня 1994 г.

37. Было установлено, что смерть наступила в результате сердечного приступа, и было принято решение выдать заявителю разрешение на транспортировку и похороны тела.

Заявление заявителя от 29 июня 1994 г.

38. Заявитель отказался от требуемого ранее проведения экспертизы в Институте судебной медицины ввиду отсутствия для этого оснований. Заявление было записано прокурором и содержит подпись прокурора и заявителя.

…

55. Как указал заявитель, ему сообщили, что его сын умер в результате сердечного приступа во время содержания под стражей. Прокурор сооб­щил, что было произведено вскрытие, в результате которого было уста­новлено, что имел место сердечный приступ, и следов насилия обнару­жено не было. Заявитель намеревался направить тело в Институт судебной медицины для проведения более тщательного исследования. Прокурор согласился, и заявитель ушел для того, чтобы купить необходимый гроб. Обсудив данный вопрос со старейшими родственниками, он в результате решил, что перевозка тела будет связана с многочисленными трудностями.

56. Заявитель заверил подлинность своего ходатайства, подписи, а также доверенности. Он желал, чтобы лица, виновные в смерти его сына, были найдены и наказаны.

Постановление Суда присяжных вилайета Агра от 14 мая 1996 г.

83. Суд подвел итог имеющимся доказательствам. Отмечается, что, по мнению прокурора, нет неопровержимых доказательств, свидетельствую­щих о том, что обвиняемые причинили смерть Махмуту Танли. Показа­ния, полученные от свидетелей, явившихся в суд, не делают возможным вывод о том, что обвиняемые мучили покойного или применяли к нему иные запрещенные законом меры.

В соответствии с материалами дела и протоколом осмотра места про­исшествия покойный был арестован жандармами 27 июня 1994 г. по по­дозрению в членстве в вооруженном формировании РПК и был передан полиции в тот же день для допроса. В тот же день допрос проведен не был, поскольку полицейские были заняты; на следующий день в самом начале допроса арестованному стало плохо, и он впоследствии умер, не­смотря на попытки оказания первой медицинской помощи.

В соответствии с экспертизой трупа и заключением о проведении вскрытия от 28 июня 1994 г., копии которых находятся в материалах дела, на голове не было обнаружено следов насильственного обращения или повреждений, под правой ключицей была выявлена рана размером 2 см, покрытая коркой, которая, вероятно, была нанесена двумя днями ранее. На спине и руках следов насилия не обнаружено. На левой ягодице были обнаружены покрытые коркой поверхностные раны размером 2 на 2 см, которые, предположительно, были нанесены неделей ранее. На ногах и ступнях следов насилия выявлено не было. Проведено также полное вскрытие тела покойного. На грудной клетке следов насилия установлено не было, ключицы и ребра не повреждены, на шее синяков не обнаружено. В грудной полости скопления крови не наблюдалось, при осмотре сердца сердечная ткань была светлого цвета, а около верхушки легкого наблю­дались кровоподтеки. В передней части была обнаружена свернувшаяся кровь, а также свернувшаяся кровь была обнаружена внутри сердца. В легких наблюдались черные пигментные пятна. В грудной и брюшной полостях скопления крови выявлено не было. Желудок и кишки были в нормальном состоянии. На коже головы и на черепе следов насилия не обнаружено, сломанных костей и отеков также не наблюдалось. Головной мозг без повреждений, на прилежащих тканях кровотечений или иных изменений цвета выявлено не было. Как причина смерти установлена эмболия кровеносных сосудов, повлекшая остановку сердца.

Было запрошено мнение Совета судебной медицины, и Первый ко­митет экспертов в своем заключении от 13 марта 1996 г. констатировал, что вскрытие трупа было произведено ненадлежащим способом. Был также сделан вывод, что результаты вскрытия останков трупа, произве­денного после эксгумации тела, являются недостаточными для того, чтобы с точностью заключить, что задержанный был убит в ходе приме­нения к нему насилия, или определить точную причину смерти ввиду того, что мягкие ткани и внутренние органы уже значительно разложились.

Определить причину смерти на основании перечисленных документов и протокола проведения вскрытия не представляется возможным. Про­тесты обвиняемых также не были опровергнуты доказательствами. Поэ­тому невозможно с уверенностью утверждать, что обвиняемые совершили данное преступление. Причина смерти не была установлена, а потому не имеется неопровержимых доказательств для того, чтобы доказать при от­сутствии обоснованного сомнения факт совершения обвиняемыми пре­ступления, в котором они обвиняются. Было принято единогласное ре­шение оправдать обвиняемых.

Постановление Кассационного суда от  ноября 1996 г.

84. Суд отметил, что 15 мая 1996 г. заявитель подал апелляцию на оправдательный приговор, однако по причине того, что он не подал хо­датайство о вступлении в процесс в качестве третьей стороны, Суд при­сяжных не дал разрешения на апелляцию. Заявитель опротестовал данный отказ 15 июня 1996 г.

85. Как единогласно постановил суд, решение Суда присяжных отка­зать в разрешении на апелляцию на основании того, что заявитель не является стороной по делу, было правильным. На этом основании апел­ляция заявителя была отклонена.

Медицинское заключение доктора Ч. Милроя  от 20 мая 2000 г.

86. Настоящее заключение предоставлено в интересах заявителя док­тором Милроем, являющимся преподавателем судебной патологоанатомии в Шеффилдском университете и патологоана­томом-консультантом в Министерстве внутренних дел.

87. В заключении перечислены выводы, сделанные в ходе проведения вскрытия трупа. Отмечается, что в протоколе проведения вскрытия не указаны вес внутренних органов, а также образцы тканей, взятых для проведения токсикологической или гистологической экспертиз. Несмот­ря на то, что в качестве причины смерти установлена сердечная недоста­точность в результате эмболии сердечных сосудов, описания таких при­знаков, обнаруженных при проведении вскрытия грудной клетки, не представлено. Дальнейшая post mortem экспертиза, проведенная в июне 1995 года, показала, что вскрытие сердца проводилось не надлежащим образом, что препарирование с целью выявления травматических изме­нений вследствие применения пыток не проводилось и что не было про­изведено надлежащее препарирование шейного отдела при первичной экспертизе (подъязычная кость и щитовидный хрящ были плотными). Черно-белые фотоснимки тела, сделанные заявителем, не помогли в ус­тановлении наличия ушибов на теле.

88. По мнению доктора Милроя, post mortem экспертиза тела Махмута Танли, проведенная после смерти, была произведена абсолютно неком­петентно и ненадлежащим образом. Вывод о сердечной недостаточности как о причине смерти не имеет под собой никаких патологоанатомических обоснований. Имеется указание на эмболию кровеносных сосудов, но нет описания никаких причин данной эмболии, а также не приведено ника­кого описания дисфункции каких-либо органов. В случае, если бы про­водилось препарирование сердца — а выводы вторичной экспертизы по­казали, что такого препарирования проведено не было, — так называемая эмболия предстала бы в виде post mortem скопления крови, но ни в коем случае не была бы свидетельством имевшего место при жизни факта, явившегося причиной смерти. В любом случае, эмболия, или тромбоз, у двадцатидвухлетнего человека явилась бы исключением, и если бы дей­ствительно имела место, то находилась бы в сердечных артериях, а не в венах. Причина смерти, установленная в ходе первой post mortem экспер­тизы, может быть отвергнута как ошибочная и основанная на наблюде­ниях врачей, не имеющих патологоанатомического образования, или, что было бы более точным, как вымышленная, поскольку препарирование сердца произведено не было.

89. В то время как при первичной экспертизе свежих ран обнаружено не было ввиду того, что экспертиза проводилась некомпетентными врачами, возникает вопрос, могли ли быть обнаружены еле заметные изменения. Если бы такие изменения и имелись на коже, они не могли бы быть выявлены врачами, проводившими вторичную экспертизу год спустя.

90. Предположению, что смерть Махмута Танли наступила в результате применения к нему насилия, следует уделить больше внимания. Такие приемы, как, к примеру, зажим шеи, оставляют еле видимые следы на ней, для обнаружения которых требуется очень тщательное и детальное препарирование, которое проведено не было. Аргумент отсутствия по­вреждений на подъязычной кости и щитовидном хряще не убедителен, поскольку они состоят преимущественно из хрящей, сломать которые было более сложно в этом возрасте, по сравнению с более взрослым человеком. Другим видом насилия могла бы быть скрытая или позици­онная асфиксия, где серьезных патологических изменений обнаружить невозможно или они минимальны, и для их выявления был бы необходим очень тщательный осмотр. Приемы для выявления таких патологий при проведении экспертизы post mortem существуют, но они не применялись. Иным видом насилия является применение электрического тока, после чего на коже остаются едва различимые следы, для обнаружения которых необходим тщательный осмотр. Вскрытие было проведено таким образом, который исключает возможность выявления такого насилия.

91. Выводы проведенного вскрытия не поддерживают гипотезу о ес­тественной смерти, и никаких иных причин естественной смерти уста­новлено не было. В отсутствие естественной причины смерти предполо­жения о насильственной смерти требуют серьезнейшего рассмотрения. Однако выводов первого вскрытия было недостаточно для определения специфических изощренных форм пыток или иного насильственного об­ращения, которые могли бы привести к смерти.

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

92. Правовые нормы и процедура, относящиеся к ответственности за противоправные деяния, могут быть изложены следующим образом.

А. Уголовное преследование

93. На основании Уголовного кодекса Турции все формы убийства (статьи 448—455) и покушения на убийство (статьи 61 и 62) составляют преступление. Являются преступлениями также действия должностного лица, заключаю­щиеся в применении к какому-либо лицу пыток или иного насилия (статья 243 устанавливает ответственность за применение пыток, а статья 245 — за насильственные действия). Действиям и бездействию должностных лиц ор­ганов власти в процессе проведения предварительного расследования, совер­шение которых может составить состав преступления, посвящены статьи 151, 152 и 153 Уголовно-процессуального кодекса Турции. О совершенных пра­вонарушениях можно сообщить органам власти или органам безопасности, а также в прокуратуру. Жалоба может быть сделана в устной форме или подана в письменном виде, в случае если жалоба сделана в устной форме, она должна быть записана со слов заявителя сотрудником соответствующего учреждения (статья 151).

Если имеются доказательства, подтверждающие неестественную причину смерти, то сотрудники органов безопасности, проинформированные о дан­ном факте, обязаны сообщить о случившемся прокурору или судье суда по уголовным делам (статья 152). В соответствии со статьей 235 Уголовного кодекса Турции сотрудник, не сообщивший в полицию или прокуратуру о преступлении, о котором ему стало известно в ходе исполнения им своих должностных полномочий, подлежит наказанию в виде лишения свободы. Любой прокурор, которому сообщили, независимо от способа сооб­щения, о фактах, дающих основание предположить совершение преступ­ления, обязан расследовать указанные обстоятельства дела для решения вопроса о необходимости уголовного преследования (статья 153 Уголов­но-процессуального кодекса Турции).

94. Дела, связанные с террористическими актами, прокурору непод­ведомственны; юрисдикцию по таким делам осуществляет на всей терри­тории Турции особая система государственной безопасности, включаю­щая в себя прокуратуру и суды.

95. В случае если подозреваемый является государственным служащим и преступление совершено в процессе исполнения им своих должностных обя­занностей, проведение предварительного расследования регулируется Зако­ном об уголовном преследовании государственных служащих 1914 года, ко­торый ограничивает юрисдикцию прокуратуры ratione personae на данной стадии. По указанным делам предварительное расследование проводится соответствующими местными административными советами (округа или ви­лайета в зависимости от статуса обвиняемого), ими же решается вопрос о необходимости уголовного преследования. Если же решение о возбуждении уголовного дела принято, обстоятельства дела расследуются прокурором.

На решение такого совета возможно подать апелляцию в Высший адми­нистративный суд Турции. Если было принято решение не возбуждать уго­ловное дело, то такое дело автоматически передается в указанный суд.

96. В силу пункта (i) статьи 4 Декрета № 285 от 10 июля 1987 г. о полно­мочиях губернатора на территории, где объявлено чрезвычайное положение, Закон 1914 года (см. предыдущий параграф) применяется также к сотрудни­кам службы безопасности, подчиняющимся такому губернатору.

97. В случае если подозреваемый является военнослужащим, примени­мые законодательные нормы определяются характером совершенного пре­ступления. Соответственно, если речь идет о воинском преступлении, нака­зание за совершение которого устанавливается Военно-уголовным кодексом Турции (Закон № 1632), то в данном случае процессуальные действия долж­ны осуществляться в соответствии с Законом № 353 об учреждении военных судов и их регламенте. Если же военнослужащий обвиняется в совершении преступления невоенного характера, то применяются, соответственно, по­ложения Уголовно-процессуального кодекса Турции (см. часть 1 статьи 145 Конституции Турции и статьи 9—14 Закона № 353).

Военно-уголовный кодекс Турции относит к военным преступлениям неисполнение приказа, в результате чего чья-либо жизнь была подвержена опасности (статья 89). В указанных обстоятельствах заинтересованные лица могут подать жалобу тем же должностным лицам, которые перечис­лены в Уголовно-процессуальном кодексе Турции, или лицу, старшему по званию.

В. Гражданская и административная ответственность за совершение уголовного правонарушения

98. В соответствии со статьей 13 Закона № 2577 об административном процессе каждый, кому в результате действий должностных лиц был причи­нен ущерб, обладает правом в течение одного года с момента, когда такие действия имели место, потребовать выплаты компенсации. В случае откло­нения требований такого лица полностью или частично или если в течение шестидесяти дней не было получено ответа на заявленные требования, по­терпевший вправе инициировать административное разбирательство.

99. Части 1 и 7 статьи 125 Конституции Турции предусматривают следующее:

"Правомерность всех актов и решений органов власти может быть оспо­рена в судебном порядке...

/.../

Органы власти обязаны возместить ущерб, причиненный их актами или действиями".

Настоящее положение устанавливает объективную ответственность государства, которая наступает, если будет доказано, что в конкретных обстоятельствах оно не выполнило своей обязанности по поддержанию общественного порядка, обеспечению общественной безопасности или охране жизни или здоровья населения, причем наличие вины в действиях органа власти доказывать не требуется. В соответствии с данным положе­нием органы власти обязаны возместить ущерб, причиненный в резуль­тате действий неопределенных лиц.

100. Статья 8 Декрета № 430 от 16 декабря 1990 г., последнее предло­жение которой по смыслу совпадает с процитированным выше положе­нием Конституции, предусматривает:

"Губернатор округа или губернатор вилайета, в котором объявлено чрез­вычайное положение, освобождается от любой уголовной, финансовой или иной юридической ответственности в отношении принятых им решений или совершенных им действий во исполнение полномочий, возложенных на него настоящим Декретом, и ни одно исковое заявление не должно подаваться в связи с этим в какие-либо судебные инстанции. Это не препятствует реали­зации права граждан предъявлять государству исковые требования о возме­щении ущерба, причиненного им в отсутствие юридических оснований".

101. В соответствии с Обязательственным кодексом Турции каждое лицо, которому в результате противоправного действия был причинен ущерб, имеет право подать иск о его возмещении (статьи 41—46) и воз­мещении морального вреда (статья 47). Для гражданских судов установ­ленные в ходе уголовного разбирательства факты, а также вердикты уго­ловных судов не имеют преюдициального значения в отношении вины обвиняемого (статья 53).

Однако на основании статьи 13 Закона № 657 о государственных служа­щих каждый, кому причинен ущерб действиями этих государственных слу­жащих, совершенными при исполнении ими своих должностных обязаннос­тей, имеет право, в принципе, подать иск только против соответствующего государственного органа, где работает данный служащий, но не против кон­кретного служащего (см. часть 5 статьи 129 Конституции Турции и статьи 55 и 100 Обязательственного кодекса Турции). Данная норма, однако, имеет исключения. Если совершенное действие носит противоправный характер и, соответственно, не является административным актом, гражданские суды могут принять к рассмотрению жалобы на действия конкретных государст­венных служащих, причем потерпевший сохраняет за собой право предъявления иска и к государственному органу на основании принципа солидарной ответственности как к работодателю государственного служащего (статья 50 Обязательственного кодекса Турции).

С. Требования, предъявляемые к post mortem экспертизе

102. Статья 79 Уголовно-процессуального кодекса Турции преду­сматривает:

"Официальная экспертиза трупа должна производиться в присутствии врача. Вскрытие должно производиться в присутствии судьи, а в случаях, где задержка может причинить вред интересам правосудия, вскрытие трупа может производиться двумя врачами в присутствии прокурора, причем, по крайней мере, один из врачей должен быть судмедэкспертом.

В обстоятельствах, не терпящих отлагательства, вскрытие может быть произведено врачом единолично".

ПРАВО

I. ОЦЕНКА ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА ЕВРОПЕЙСКИМ СУДОМ

А. Общие принципы

109. При оценке доказательств по делу Европейский Суд руководст­вуется критерием доказанности "при отсутствии обоснованного сомне­ния". Такая доказанность может быть при наличии как достаточно веских, явных и согласующихся между собой доказательств, так и не опровергну­тых предположений в отношении наличия определенных фактов. В связи с этим следует учитывать поведение сторон в момент собирания доказа­тельств (см. Постановление Европейского Суда по делу Ireland v. United Kingdom от 18 янва­ря 1978 г., Series A, № 25, р. 65 § 161).

110. Европейский Суд понимает дополнительный характер своей роли и должен быть особенно внимателен при исполнении своей обязанности, ко­торую должен был выполнить судебный орган первой инстанции (см. Реше­ние Европейского Суда по делу McKerr v. United Kingdom от 4 апреля 2000 г., жалоба № 28883/95). После того как состоялось национальное судебное разбирательство, Евро­пейский Суд не может подменять оценку обстоятельств дела, сделанную внутригосударственным судом, своей точкой зрения, и, по общему правилу, оценка доказательств должна также производиться национальным судом (см. Постановление Европейского Суда по делу Klaas v. Germany от 22 сентября 1993 г., Series А, № 269, р. 17, § 29). Не­смотря на то, что решения национальных судов необязательны для Европей­ского Суда, обычно требуются убедительные аргументы для того, чтобы он отверг результаты исследования обстоятельств внутригосударственными су­дами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии", р. 18, § 30).

111. Однако когда жалоба подана на нарушение Статей 2 и 3 Конвен­ции, Европейский Суд должен быть особенно внимательным (см. Постановление Европейского Суда по делу Ribitsch v. Austria от 4 декабря 1995 г., Series А, № 336, р. 24, § 32). Если по тем же обвинениям имел место уголовный процесс в национальном суде, следует учитывать, что ответственность в уголовном праве и ответственность в международном праве за нарушение положений Кон­венции — понятия несовпадающие. Компетенция Европейского Суда ог­раничена лишь последним случаем. Ответственность по Конвенции ос­нована на ее нормах, которые следует толковать и применять в соответ­ствии с целями Конвенции и в свете применимых принципов междуна­родного права. Ответственность государства на основании Конвенции, вытекающая из действий его органов или должностных лиц, не следует путать с индивидуальной уголовной ответственностью, закрепляемой на­циональным правом и определяемой национальными судебными инстан­циями. В задачи Европейского Суда в данном случае не входит решение вопросов вины.

В. Мнение Европейского Суда

1. Справка

112. Жандармы округа Догубеязит 27 июня 1994 г. провели досмотр деревни Ёртюлю. После досмотра они покинули деревню, арестовав сына заявителя, двадцатидвухлетнего Махмута Танли. Хотя, по данным Ассо­циации по защите прав человека, первое заявление арестованного дати­ровано 26 июня 1994 г., это, думается, ошибка, поскольку в дальнейших документах, представленных заявителем, фигурирует дата 27 июня 1994 г.

11З. Махмут Танли проходил службу в армии с 27 января 1992 г. по 27 июня 1993 г. В его армейском деле не содержится каких-либо данных относительно заболеваний или оказания медицинской помощи. Заявитель и опрошенные жители деревни высказали единогласное мнение, что Мах­мут Танли каких-либо проблем со здоровьем или заболеваний не имел. Власти Турции не представили никакой информации с целью опровер­жения таких данных. Поэтому Европейский Суд придерживается мнения, что в момент ареста Махмут Танли находился в полном здравии и никаких заболеваний ранее не имел.

2. Содержание под стражей в полицейском участке г. Улуйол

114. В соответствии с показаниями полицейских Махмут Танли был передан жандармами в полицейский участок Улуйола примерно в 21:30 27 января 1994 г. Он подозревался в поддержке РПК, являясь членом ее вооруженного формирования. Европейский Суд обратил внимание на то, что в своих показаниях полицейские ссылаются на признание Ахмута Аккуша от 7 февраля 1994 г., который указал на Махмета Танли как на члена РПК. Заявлялось, что список, содержащий имя Махмута Танли, был также обнаружен на телах членов РПК, убитых во время вооружен­ного столкновения. Ахмут Аккуш впоследствии, когда был вызван в Суд присяжных, отказался от своих заявлений. Заявитель активно отрицал, что его сын был замешан в совершении какого-либо правонарушения. Но решение этого вопроса не входит в круг обязанностей Европейского Суда, данный вопрос должен был быть разрешен в ходе национального уголов­ного разбирательства. Все же Европейский Суд не нашел оснований под­вергать сомнению, что причиной ареста Махмута Танли явилось подозре­ние в членстве в РПК или намерение получить информацию о деятель­ности РПК в данной местности.

115. Допрос Махмута Танли проводили трое полицейских: начальник Али Гюндогду, Мурат Демирпенче и Ёккеш Айбар, причем последний заявил, что не принимал участия в проведении допроса. В соответствии с показа­ниями Али Гюндогду допрос Махмута Танли состоялся не в день ареста, а на следующий день незадолго до того, как он упал в обморок и затем скончался. По этому вопросу показания Ёккеша Айбара и Мурата Демирпенче сходятся. Европейский Суд считал необходимым заметить, что никакие документальные свидетельства не подтверждают показаний в отношении случившегося во время содержания под стражей. Так же было и в деле, которое тоже касалось смерти лица, находящегося под арес­том в полиции, в материалах дела не было и документальных свидетельств, отражающих время выхода задержанных из камер или время допроса. Однако в деле нет доказательств, дающих основание полагать, что такое изложение фактов было бы в чьих-то интересах и сокращало бы время действительного контакта полицейских с Махмутом Танли.

116. В соответствии с показаниями Али Гюндогду и Мурата Демирпенче допрос Махмута Танли начался примерно в 21:00. Далее указаний на время нет до тех пор, пока прокурор не отметил в протоколе с места происшествия и в протоколе проведения вскрытия, что ему сообщили о смерти в 22:30. Что происходило до этого, известно лишь трем полицейским, проводившим до­прос. В соседней комнате были и трое других полицейских, бывших свиде­телями некоторых событий, а также доктор Аграли, прибывший для оказания помощи. Однако в объяснениях доктора Аграли тоже не содержится указания на время его прибытия в полицейский участок.

117. Со слов трех полицейских, допрашивавших Махмута Танли, через несколько минут после начала допроса, после того, как ему сообщили о подозрениях относительно его членства в РПК, Махмут сильно развол­новался, побледнел, стал заикаться, упал в обморок и начал задыхаться. Сотрудники полиции Ёмер Гюзель, Джафер Йигит и Нихат Аджар тоже подтвердили, что Али Гюндогду находился в комнате только 10—15 минут, а потом вышел вызвать врача. Они также подтвердили, что примерно через 10 минут Джафер Йигит вернулся вместе с доктором Аграли из близле­жащей больницы округа Догубеязит. Но через несколько минут доктор объявил, что дыхание Махмута Танли прекратилось, массаж сердца и искусственное дыхание оказывались примерно полчаса, но не принесли результатов. Все полицейские утверждают, что насилия, пыток и иного жестокого обращения к задержанному не применялось.

118. В протоколе post mortem, составленном в ту ночь, отмечено, что на теле покойного следов насилия не обнаружено и что смерть наступила вслед­ствие сердечного приступа. Недостатки данной экспертизы будут освещены ниже. Вторая экспертиза, проведенная почти через год, не смогла опреде­лить, были ли на теле умершего следы применения пыток, ввиду сильного разложения трупа. Фотографии, представленные заявителем, также неубе­дительны — на них изображены некие следы, которые, возможно, да, а возможно, и нет, являются следами применения пыток; давность этих следов и являются ли изображенные изменения изменениями post mortem, неясны. Не привносят убедительности и утверждения заявителя и его дяди Ахмета Ганли перед Ассоциацией по защите прав человека, согласно которым они видели на теле погибшего свидетельства насилия. Явно, что эти заявления не были повторены ни прокурору, ни перед судом, в то время как в обращении заявителя к прокурору делается особый акцент на видах пыток, которые не оставляют заметные следы.

119. Утверждения заявителя, согласно которым причиной смерти его сына явились пытки, основаны в большей степени на том, что он был абсолютно здоров перед арестом и что вероятность смерти двадцатидвухлет­него мужчины от внезапного сердечного приступа минимальна. Следует также обратить внимание, что, по данным ЕКПП, применение пыток к членам РПК, содержащимся под стражей в полиции, являлось в рассматри­ваемое время очень распространенной практикой.

120. Утверждалось, что смерть наступила по причине эмболии сердечных сосудов, однако такое объяснение было подвергнуто суровой критике Ин­ститутом судебной медицины и доктором Милроем, судмедэкспертом, чье заключение было представлено заявителем. Из данного заключения следует:

органы не вынимались и не взвешивались;

сердце не было препарировано;

не был препарирован шейный отдел;

не была проведена гистопатологоанатомическая экспертиза, кото­рая могла бы выявить следы;

применения электрического тока и иных форм насилия;

не была проведена токсикологическая экспертиза;

не были сделаны фотоснимки трупа;

заключение о наличии эмболии сосудов не было должным образом описано и проанализировано; и

врачи, проводившие post mortem экспертизу, не являлись судмедэкс­пертами.

Иными словами, на основании имеющихся данных сделать вывод о наличии у покойного эмболии сосудов было невозможно.

121. Европейский Суд пришел к выводу, что причина смерти не была установлена с медицинской точки зрения в ходе национального судебного разбирательства. В частности, не было доказано, что Махмут Танли умер естественной смертью.

122. Стандарт доказанности, применяемый Европейским Судом, — доказанность вне разумных сомнений. Такая доказанность может быть достигнута неопровержимыми фактами. Вопрос, подвергался ли непо­средственно перед смертью Махмут Танли пыткам, непосредственно свя­зан с вопросом об ответственности государства-ответчика за их примене­ние и его смерть в период нахождения под стражей в полиции. Европей­ский Суд рассмотрит в совокупности фактические и юридические вопро­сы, относящиеся к жалобе заявителя на основании Конвенции.

3. Расследование

123. Расследование проводилось прокурором округа Догубеязит. Про­курор присутствовал при посмертной экспертизе, проводимой двумя вра­чами. Недостатки данной экспертизы были освещены выше. Прокурор взял показания у трех полицейских, проводивших допрос; трех офицеров, находившихся рядом с комнатой для допросов, которые были свидетеля­ми развития событий; доктора Аграли, который оказывал первую меди­цинскую помощь; заявителя и нескольких жителей деревни. Он запросил также справку из военного дела Махмута Танли и получил информацию из жандармерии округа Догубеязит. Он получил и заявление адвоката Ахмета Гереза, который оказывал помощь заявителю при подаче жалобы. Показания других арестованных, содержавшихся вместе с Махмутом Танли в полицейском участке Улуйола, получены не были.

124. То, что заявитель по совету своего адвоката попросил прокурора направить тело его сына для экспертизы в Институт судебной медицины в Стамбуле, не оспаривается. Прокурор сообщил, что обязанность обеспечить транспортировку в надлежащем гробу ложится на заявителя. Заявитель, по­совещавшись с семьей, отказался от своей просьбы и сообщил прокурору о своем намерении похоронить тело. Он настаивал на отказе даже после того, как прокурор попросил обдумать данное решение еще раз, поскольку резуль­таты экспертизы очень помогли бы при проведении расследования. Затем прокурор выдал тело с тем, чтобы заявитель произвел захоронение.

125. Причины отказа от проведения экспертизы заявитель объяснял в своих заявлениях: в Ассоциации по защите прав человека он сообщил, что опасался ответных санкций; в объяснении от 29 июня 1994 г. ука­зано, что он считал проведение экспертизы бессмысленным; в заявле­нии прокурору от 30 июня 1994 г. он ссылался на возможные трудности и опасался оказания на него давления; на судебном разбирательстве 22 сентября 1994 г. он снова утверждал, что опасался ответных сан­кций; в заявлении, сделанном в связи с подачей жалобы в Европейскую Комиссию, от 6 июня 1995 г. он указывал на сложности осуществления данного мероприятия.

Ахмет Герез в своем объяснении от 30 июня связывал отказ с трудностями при транспортировке тела и с иными неопределенными опасениями.

126. Европейский Суд удовлетворен объяснением, что заявитель отка­зался от проведения экспертизы как по причине страха перед ответствен­ностью, с которой связано данное мероприятие, так и по причине опасе­ний возможной негативной реакции со стороны определенных лиц.

 4. Судебное разбирательство

127. Обвинительный акт от 3 августа 1994 г. содержит обвинения Ади Гюндогду, Мурата Демирпенче и Ёккеша Айбара в причинении смерти в результате применения насилия, наказание за которое устанавливается ста­тьей 243 Уголовного кодекса Турции. Первое заседание Суда присяжных проходило 12 августа 1994 г., на нем были выданы повестки о вызове в суд свидетелей. 22 сентября 1994 г. Суд присяжных заслушал показания двух обвиняемых (Мурат Демирпенче в суд не явился), заявителя, трех жителей древни и полицейских — Нихата Аджара, Джафера Йигита и Ёмера Гюзеля.

128. Показания Мурата Демирпенче были заслушаны судом 20 октяб­ря 1994 г. 17 ноября 1994 г. в суд явился Ахмут Аккуш, еще один житель деревни Ёртюлю, и были получены результаты судебного поручения о проведении допроса доктора Аграли. Иных процессуальных действий не совершалось до 12 февраля 1995 г., когда суд принял решение направить материалы дела в Институт судебной медицины в Стамбуле для получения заключения. 23 мая 1995 г. после получения ответа из Института судебной медицины суд вынес постановление о проведении эксгумации трупа.

129. Эксгумация трупа была осуществлена 9 июня 1995 г., и 12 июня 1995 г. была произведена post mortem экспертиза. Протокол осмотра трупа был направлен Первому комитету экспертов для заключения. Судебное заседание было отложено до получения данного заключения, а 18 янва­ря 1996 г. суд поручил прокурору выяснить причины такой долгой задержки. Заключение Института судебной медицины было составлено 13 марта 1996 г., где указывалось, что установить причину смерти невозможно.

130. 14 мая 1996 г. Суд присяжных вынес оправдательный приговор трем полицейским на том основании, что причина смерти Махмута Танли не была установлена, и не имелось веских доказательств, свидетельству­ющих о совершении ими преступления, в котором они обвиняются.

131. Заявитель попытался подать апелляцию на вынесенный оправда­тельный приговор 15 мая 1996 г. Суд присяжных отказал в разрешении на апелляцию ввиду того, что заявитель не является стороной в процессе. Данное решение Суда присяжных было оставлено в силе Апелляционным судом 11 ноября 1996 г.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ

134. Заявитель утверждал, что его сын Махмут Танли умер в результате применения к нему пыток в полицейском участке Улуйола. Он также жаловался на то, что не было проведено должное расследование обстоя­тельств дела. Он утверждал, что имело место нарушение Статьи 2 Кон­венции, которая предусматривает:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приго­вора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении кото­рого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c)  для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

А. Показания лиц, явившихся в Европейский Суд

/. Заявитель

135. Заявитель утверждал, что Махмут Танли был убит во время содер­жания под стражей полицейскими, которые пытали его при проведении допроса, и, таким образом, имело место нарушение Статьи 2 Конвенции. Заявитель подкреплял свои утверждения следующими доказательствами: Махмут Танли был абсолютно здоров при аресте и не имел ранее никаких заболевании; он разыскивался службой безопасности по подозрению в членстве  в РПК и допрашивался тремя полицейскими; заявитель, его брат Ахмут Танли и житель деревни Махмут Ардин видели следы побоев на теле погибшего; национальное разбирательство было проведено абсолютно неадекватно, в ходе разбирательства не было установлено, что смерть наступила в результате сердечного приступа; существует множество свидетельств, подтверждающих, что в середине 1990-х годов пытки, жестокое обращение и противозаконные казни, осуществляемые с санк­ции должностных лиц государства, были очень распространены.

136. Как утверждал заявитель, Статья 2 Конвенции была нарушена также вследствие того, что не было проведено полное и всестороннее расследование причин смерти Махмута Танли. Он заявлял, что вскрытие было проведено недостаточно основательно и исчерпывающе, и ссылался на то, что оно было проведено в отсутствие судмедэкспертов и что в ходе проведения вскрытия не было сделано фотографий. Прокурор не направил тело в Институт судеб­ной медицины, хотя был вправе сделать это, несмотря на отказ заявителя ввиду опасений за свою жизнь. Прокурор не получил и показания всех полицейских, находящихся на службе в период содержания Махмута Танли под стражей, а также врача, осматривавшего его при помещении его под стражу. Что касается полученных показаний, то они не являются подробными и всесторонними. К примеру, не были получены показания доктора Аграли относительно синяков на теле. Судебное заседание было проведено без соблюдения предъявляемых требований, что выразилось в многочисленных сменах состава судей, не было проведено расследование на основании утверждений заявителя, согласно которым на врачей, проводивших post mor­tem экспертизу, оказывалось давление, а проведение эксгумации было на­значено почти через год после смерти.

Заявитель утверждал далее, что нарушение Статьи 2 Конвенции выражалось также в отсутствии эффективной системы государственной защиты права на жизнь и в несовершенной защите права на жизнь в националь­ном праве. Он ссылался, в частности, на отсутствие охраны, несмотря на обоснованный риск применения пыток и смерти во время содержания под стражей, а также на то, что полиция не несет ответственности за жизнь лиц, содержащихся под стражей.

2. Власти Турции

137. Власти Турции утверждали, что нет доказательств, свидетельствующих, что сын заявителя был убит вследствие применения к нему пыток государственными служащими. Результаты вскрытия не показали наличия телесных повреждений, травм или свежих синяков. На основании имеющейся информации было установлено, что Махмут Танли умер в результате сердечного приступа, то есть естественной смертью, а не пыток смененных должностными лицами.

138. Власти Турции заявляли, что расследование причин смерти Махмута Танли было незамедлительным, тщательным и всесторонним, ника­кие обстоятельства не скрывались. Они обращали внимание на то, что заявитель не добивался удовлетворения своей жалобы и не вступил в дело, он также отказался от направления тела в Институт судебной медицины. Власти Турции указывали на то, что прокурор был удовлетворен резуль­татами вскрытия, согласно которому Махмут Танли умер вследствие сер­дечного приступа, и рекомендовал направить тело в Институт судебной медицины в интересах заявителя с целью устранения всевозможных со­мнений. При данных обстоятельствах прокурор не был обязан посылать тело для проведения повторной экспертизы. Отказ заявителя не может быть поставлен в вину прокурору, действовавшему добросовестно. Далее, власти государства-ответчика утверждали, что вскрытие проводилось двумя врачами, которые были знакомы с процедурой проведения по­смертной экспертизы и которые отказались бы от ее проведения, если бы не обладали достаточными знаниями. В соответствии с пунктом 2 ста­тьи 79 Уголовно процессуального кодекса Турции в экстренных случаях вскрытие может производиться не двумя врачами, один из которых явля­ется судмедэкспертом, а одним врачом. Власти заявляли, что в мо­мент проведения вскрытия врача-патологоанатома найти не удалось, и вскрытие пришлось проводить в срочном порядке во избежание трупного окоченения.

В. Оценка обстоятельств дела Европейским Судом

1. Смерть Махмута Танли

139. Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь, содержит перечень обстоятельств, при которых лишение жизни допустимо правом, поэтому данная Статья является одним из основополагающих положений Конвенции, отклонение от которого недопустимо. Вместе со Статьей 3 Конвенции (см. § 155) она закрепляет одну из основных ценностей демо­кратических государств, входящих в Совет Европы. Обстоятельства, при которых лишение жизни допускается правом, должны быть поэтому де­тально истолкованы. Конвенция как акт, преследующий цели защиты прав человека, требует такого толкования и применения Статьи 2, которое бы сделало эффективным ее практическое осуществление (см. Постанов­ление Европейского Суда по делу McCann and Others v. United Kingdom от 27 сентяб­ря 1995, Series A, № 324, pp. 45-46, §§ 146-147).

140. Анализ текста Статьи 2 Конвенции показывает, что она при­меняется не только к международным убийствам, но и к ситуациям, где разрешено "применение силы", которое может закончиться не­предумышленным лишением жизни. Предумышленность или намерен­ность применения смертоносной силы является лишь одним из аспек­тов, который необходимо принимать во внимание при определении необходимости самого применения силы. Любое применение силы должно быть "абсолютно необходимым" для достижения одной или нескольких целей, указанных в подпунктах (а) — (с). Данное понятие означает, что анализ необходимости должен быть более строгим и тща­тельным, нежели анализ, применяемый для определения "необходи­мости в демократическом обществе" на основании пунктов 2 Ста­тей 8—11 Конвенции. Следовательно, применяемая сила должна строго соответствовать достижению поставленных целей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства", р. 46, §§ 148—149).

141. В свете важности защиты, предоставленной Статьей 2 Конвенции, Европейский Суд должен анализировать факт лишения жизни с большим вниманием, учитывая не только действия должностных лиц, но и сопут­ствующие обстоятельства. Арестованные лица находятся в уязвимом по­ложении, и на органах власти лежит ответственность по их защите. Сле­довательно, если здоровый человек арестован, а затем при освобождении оказывается с телесными повреждениями, на государстве лежит обязан­ность предоставить внушающее доверие объяснение нанесения этих по­вреждений (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу Selmouni v. France от 28 июля 1999 г., жалоба № 25803/94, ECHR 1999-V, § 87). Обязанность властей объяснить обращение с лицом во время его нахождения под стражей становится особенно актуальной, если это лицо погибает.

142. При оценке доказательств необходимо руководствоваться таким стандартом доказанности, как "отсутствие разумных оснований для сомнения" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейско­го Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 161). Такой стандарт доказанности достигается наличием в совокупности достаточно убедительных, явных и согласованных между собой гипотез и неопровержимых фактических презумпций. Когда всей или большей частью информации обладают органы власти, как, к примеру, инфор­мация о лице, содержащемся под стражей, о причине телесных повреж­дений или смерти в период заключения, появляются весьма определен­ные догадки. Несомненно, обязанность по доказыванию ложится на органы власти с тем, чтобы они представили достаточное и разумное объяснение произошедшему (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салман против Турции", § 100).

143. В настоящем деле Европейский Суд отметил, что двадцатидвух­летний Махмут Танли был абсолютно здоров, когда был арестован 27 июня 1994 г. Данных о заболеваниях в медицинской карте не было, он завершил прохождение службы в армии за год до своего ареста, и никаких проблем со здоровьем в этот период не имел. Однако он умер в течение каких-то двадцати четырех или тридцати шести часов с момента ареста во время проведения допроса в полицейском участке Улуйола.

144. Официально установленной в ходе посмертной экспертизы при­чиной смерти является эмболия сосудов; экспертиза, проведенная сразу после смерти, показала, что Махмут Танли умер от сердечного приступа. В протоколе проведения вскрытия также указано, что следов насилия на теле обнаружено не было.

145. Европейский Суд счел, что экспертиза post mortem имела целый ряд существенных недостатков (см. также §§ 120, 150). Институт судебной меди­цины, в котором проводилась вторичная экспертиза трупа 12 июня 1995 г., отметил, что препарирование сердца при первом вскрытии произведено не было. Европейский Суд пришел к выводу, что при таких обстоятельствах результаты первого вскрытия не имеют никакого научного значения. В за­ключении эксперта, представленном заявителем, также указано, что причина смерти была недостаточным образом аргументирована и описана, ввиду чего не может рассматриваться как точно установленная.

146. Результаты вскрытия не опровергают и обвинений заявителя, что его сын умер в результате применения пыток. Не было проведено никаких тестов, способных выявить наличие следов насилия. Как уже указывал Европейский Суд, национальные расследования тоже не смогли объяснить истинную причину смерти Махмута Танли. Несомнен­но, причина смерти не может считаться естественной, вопреки утвержде­ниям властей государства-ответчика. Власти не смогли представить убе­дительное объяснение смерти Махмута Танли, здорового двадцатидвух­летнего мужчины, во время нахождения под стражей в полиции.

147. На основании вышеизложенных доводов Европейский Суд счи­тал, что власти государства-ответчика не представили объяснения смерти Махмута Танли в период его нахождения под стражей в полиции Улуйола, в связи с чем ответственность за смерть Махмута Танли лежит на властях Турции.

Следовательно, нарушение Статьи 2 Конвенции имело место.

2. Недостатки проведения расследования

148. Европейский Суд напомнил, что обязательство по охране жизни, вытекающее из Статьи 2 Конвенции, толкуемое в свете общей обязаннос­ти государств на основании Статьи 1 Конвенции обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в ... Конвенции" (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу McCann v the United Kingdom, § 161, а также Постановление Европейского Суда по делу Kaya v. Turkey от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-1, р. 329, § 105).

149. В связи с этим Европейский Суд отметил, что вышеупомянутое обязательство возникает лишь в случаях, когда очевидно, что убийство произошло по вине должностного лица. Заявитель, отец покойного, подал официальную жалобу о смерти своего сына в компетентные следственные органы, утверждая, что смерть была результатом пыток. Более того, сам факт, что власти были проинформированы о смерти, наступившей во время содержания под стражей, означает ipso facto возникновение обяза­тельства на основании Статьи 2 Конвенции провести всестороннее рас­следование обстоятельств смерти (см. Постановление Европейского Суда по делу Ergi v. Turkey от 28 июля 1998 г., Reports 1998-IV, р. 1778, § 82, а также Постановление Европейского Суда по делу Yasa v. Turkey от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, р. 2438, § 100). Такое расследование предполагает, где это необ­ходимо, проведение вскрытия, которое предоставляет полный и точный перечень возможных следов насилия и телесных повреждений, а также объективный анализ медицинских заключений, включая причину смерти.

150. Обращаясь к обстоятельствам рассматриваемого дела, Европей­ский Суд отметил, что проведение вскрытия имело первостепенное зна­чение при определении обстоятельств смерти Махмута Танли. Расследо­вание же, несмотря на то, что было должным образом инициировано прокурором, как оказалось, имело множество существенных недостатков. В частности, органы не были извлечены и взвешены; не было проведено препарирование сердца и шейного отдела; не были проведены гистопатологоанатомическая экспертиза или иное исследование, которое могло бы выявить следы применения электрического тока или других форм насилия; не была проведена токсикологическая экспертиза; не были сде­ланы фотоснимки, а также заключение о наличии эмболии не было долж­ным образом описано и проанализировано. Оказалось, что врачи, проводившие экспертизу post mortem, не являлись квалифицированными суд­медэкспертами вопреки положению Уголовно-процессуального кодекса, которое требует присутствия судмедэксперта при проведении вскрытия. Власти Турции ссылались на пункт 2 Статьи 2 Конвенции, касающийся экстренных случаев. Однако Европейский Суд не удовлетворен объясне­нием, что экстренное проведение вскрытия во избежание трупного око­ченения оправдывает отсутствие при этом судмедэксперта. Важность все­стороннего расследования смерти, наступившей, предположительно, в ре­зультате насилия, обусловливает обязательное присутствие квалифициро­ванного судмедэксперта. Даже если присутствие судмедэксперта непо­средственно после наступления смерти было невозможно, власти государ­ства-ответчика не объяснили, почему такой эксперт не был привлечен для проведения экспертизы в последующие дни.

151. Направление тела в Институт судебной медицины в кратчайшие сроки после смерти могло бы восполнить указанные выше пробелы. К моменту проведения второй экспертизы тела в июне 1995 года оно раз­ложилось настолько, что никаких выводов относительно наличия на теле следов насилия и определения причины смерти было невозможно. Власти Турции заявляли, что прокурор не был обязан направлять тело в Институт судебной медицины, поскольку выводы первой экспертизы показали, что смерть была естественной. Власти утверждали, что получение заключения Института судебной медицины было в интересах заявителя, и власти го­сударства-ответчика нельзя осуждать за решение заявителя отказаться от проведения такой экспертизы.

152. Европейский Суд считал, что основная обязанность по осущест­влению расследования смерти, наступившей в период содержания под стражей, лежит на соответствующих органах власти. Прокурору не требо­валось согласия заявителя для направления тела на экспертизу. В случае, когда посмертная экспертиза была проведена врачами, не имеющими должной квалификации судмедэксперта, а смерть была prima facie подо­зрительной ввиду возраста и состояния здоровья покойного, а также при наличии заявления семьи об имевших место пытках, прокурор должен был принять меры по организации повторной экспертизы. Тем не менее, легкомысленно полагаясь на результаты первой экспертизы post mortem, прокурор принял вызывающую подозрения причину смерти. В обвини­тельном заключении, однако, смерть связана с возможным страхом, но данное предположение не подтверждено медицинским заключением.

153. В свете того, что судебно-медицинская экспертиза имела сущест­венные недостатки, неудивительно, что судебное разбирательство окон­чилось вынесением оправдательного приговора по причине отсутствия доказательств, подтверждающих вину трех полицейских, проводивших допрос Махмута Танли непосредственно перед его смертью. Несмотря на то, что власти государства ссылаются также на то, что заявитель не вступил в процесс, совсем необязательно, что результат судебного разбирательства был бы иным. Даже если бы заявителю было позволено подать апелляцию в Кассационный суд, который мог бы направить дело на повторное су­дебное разбирательство в суд первой инстанции, это не смогло бы внести ясность в обстоятельства смерти.

154. Европейский Суд пришел к выводу, что власти не провели долж­ного разбирательства обстоятельств смерти Махмута Танли. Европейский Суд постановил, что нарушение Статьи 2 Конвенции имело место и при проведении разбирательства.

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

155. Заявитель жаловался на то, что его сын перед смертью подвергался пыткам, и ссылался на Статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или уни­жающему достоинство обращению или наказанию".

156. Заявитель утверждал, что его сын подвергался пыткам во время нахождения под стражей, и ему не была оказана своевременная медицинская помощь. Он указывал, что его сын был абсолютно здоров до ареста и никаких заболеваний прежде не имел; Махмут Танли был допрошен полицией, после чего умер. Заявитель и несколько других лиц видели следы побоев на теле погибшего. В ходе расследования не было доказано, что его сын умер естественной смертью, существует также множество свидетельств, что пытки и иное жестокое обращение со стороны должностных лиц являлись широко распространенной и систематической практикой в Турции. Таких заявлений должно быть достаточно, чтобы соответствовать критерию доказанности, принимая во внимание сложность доказывания факта применения пыток в период содержания под стражей в полиции.

Заявитель ссылался на Статью 3 Конвенции и в связи с тем, что власти не провели должного и эффективного расследования по факту примене­ния пыток, а также в связи со страданиями и горем, переживаемыми заявителем вследствие смерти сына (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу Cakici v. Turkey, жалоба № 23657/94, ECHR 1999-V, §§ 98-99).

157. Власти Турции утверждали, что обвинения в применении пыток не подтверждены никакими конкретными доказательствами, и заявитель осно­вывает свои жалобы главным образом на том, что его сын умер в тюрьме, и на докладах, содержащих данные о практике применения пыток. Надрез на теле и другие следы являются следами проведения вскрытия. Если бы к его сыну действительно применялись электрический ток или пытка в виде об­ливания водой из шланга, на его теле были бы следы, которые не остались бы незамеченными врачами во время проведения первой посмертной экс­пертизы, и были бы отражены в протоколе проведения вскрытия. Все заклю­чения проведенного расследования указывают, тем не менее, что смерть на­ступила в результате естественных причин. Наличие недостатков при прове­дении национального расследования власти Турции оспаривали.

158. Европейский Суд отметил, что власти государства-ответчика не пред­ставили убедительных объяснений смерти Махмута Танли, наступившей в период его содержания под стражей, учитывая его явно крепкое здоровье до ареста. В отличие отдела "Салман против Турции", в материалах рассматриваемого дела нет сведений о следах телесных повреж­дений, которые подтверждали бы обвинения заявителя в применении пыток. Несмотря на то, что заявитель и другие свидетели утверждали, что видели кровоподтеки на теле покойного, в материалах дела нет медицинского обо­снования, согласно которому указанные кровоподтеки являются последст­виями пыток, а не трупными изменениями. Судмедэксперт, к которому обратился заявитель, не смог представить никаких выводов на основании фотоснимков тела, сделанных накануне захоронения тела. Следовательно, в материалах дела не имеется доказательств, за исключением неустановленной причины смерти, подтверждающих факт применения пыток.

159. При таких обстоятельствах, а также учитывая вывод в отношении Статьи 2 Конвенции, Европейский Суд не считал уместным делать выводы на основании утверждений заявителя относительно того, имели ли место пытки и жестокое обращение в действительности или нет. Учитывая недо­статки посмертной экспертизы, которые сделали невозможным получение конкретных доказательств применения насилия, а следовательно, и установ­ление и наказание виновных лиц, Европейский Суд счел, что данная жалоба должна рассматриваться на предмет наличия нарушения Статьи 13 Конвен­ции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу llhan v. Turkey, жалоба № 22277/93, ECHR 2000-VII, §§ 89—93). Что касается утверждений заявителя о последствиях, отразивших­ся на нем, Европейский Суд ни в коей мере не ставит под сомнение тяжелые переживания, вызванные утратой сына. Однако Европейский Суд не нашел в данном случае нарушения Статьи 3 Конвенции вопреки ссылке заявителя на прецедентное право Европейского Суда.

160. Европейский Суд счел, что нарушение Статьи 3 Конвенции не было доказано. Соответственно, Европейский Суд пришел к выводу, что данное положение Конвенции не нарушено.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

…

2) постановил шестью голосами против одного, что власти государст­ва-ответчика виновны в смерти Махмута Танли, что является нарушением Статьи 2 Конвенции;

3) единогласно постановил, что имело место нарушение Статьи 2 Кон­венции, заключающееся в непроведении властями государства-ответчика эффективного расследования обстоятельств смерти Махмута Танли;

4) единогласно постановил, что нарушение Статьи 3 Конвенции не имело места;

…

С. ДОЛЛЕ Секретарь Секции Суда

Ж.-П. КОСТА Председатель Палаты